Однажды за обѣдомъ начался на эту тему разговоръ, послужившій поводомъ къ ссорѣ. Кромѣ отца, всѣ сидѣли въ столовой, я была еще больна и обѣдала у себя въ комнатѣ. Старая леди, отправя раньше мнѣ кушанье, послала теперь горничную узнать, не хочу-ли я еще; горничная, возвратясь, объявила, что у меня осталась половина того, что было подано.
— Бѣдная дѣвушка, — сказала старая леди, — мнѣ кажется, она никогда не поправится.
— Разумѣется, она не можетъ поправиться, — замѣтилъ старшій братъ, — вѣдь говорятъ, что она влюблена.
— Я этому не вѣрю, — сказала старая леди.
— А я ужъ не знаю, что думать, — вмѣшалась старшая сестра, — всѣ кричали, что она красавица, что она обворожительна, никто не стѣснялся говорить это ей въ глаза, и глупенькой дѣвушкѣ поневолѣ вскружили голову, ей Богъ знаетъ что могло взбрести на умъ.
— Но вѣдь надо сказать правду, сестра, Бетти дѣйствительно красива, — сказалъ старшій братъ.
— И гораздо красивѣй тебя, — прибавилъ Робинъ, вотъ это и бѣситъ тебя.
— Хорошо, хорошо, — отвѣчала она, — но не въ этомъ дѣло. Я не спорю, Бетти не дурна, и это ей очень хорошо извѣстно, но не слѣдуетъ постоянно твердить объ этомъ, если не хочешь развить въ дѣвушкѣ тщеславіе.
— Мы не о томъ говоримъ, что она тщеславна, — возразилъ старшій братъ, — а o томъ, что она влюблена, можетъ быть даже и въ себя, вѣдь сестры кажется держатся этого мнѣнія.
— Какъ бы я хотѣлъ, — сказалъ Робинъ, — чтобы она была влюблена въ меня, я бы скоро ее вылечилъ.
— Что ты хочешь этимъ сказать? — спросила его мать. — Развѣ можно болтать такой вздоръ.
— Неужели вы думаете, матушка, — отвѣчалъ Робивъ, — что я допустилъ бы дѣвушку умереть отъ любви ко мнѣ, чувствуя, что я могу предложить ей свою руку.
— Фи, — сказала младшая сестра, — неужели ты можешь говорить подобныя вещи. Неужели ты способенъ жениться на дѣвушкѣ, у которой нѣтъ пенни за душой?
— Ради Бога, не безпокойся обо мнѣ, дитя мое, — отвѣчалъ Робинъ, — красота большое приданное, а прекрасный характеръ и того больше, я желалъ бы, чтобы у тебя была хотя половина того, что есть у Бетти.
Послѣ этого замѣчанія она сразу замолчала.
— И такъ я вижу, — сказала старшая сестра, — что Бетти дѣйствительно не влюблена, но за то въ нее влюбленъ Робинъ и меня удивляетъ, почему до сихъ поръ онъ не предложилъ ей свою руку; я готова держать пари, что она не скажетъ ему нѣтъ.
— Что-жъ, — началъ Робинъ, — если дѣвушка и уступаетъ просьбѣ, то во всякомъ случаѣ она стоитъ на шагъ впереди той, у которой ничего не просятъ, и на два впереди той, которая готова на всѣ услуги прежде чѣмъ у нея ихъ попросятъ; вотъ что я тебѣ отвѣчу, моя сестра.
Эти слова вызвали бурю; дѣвушка, выйдя изъ себя, въ гнѣвѣ вскочила изъ-за стола и закричала, что дѣла не могутъ идти такъ дальше, что настало накомецъ время удалить изъ дому эту дѣвку (она разумѣла меня), но такъ какъ теперь она находится въ такомъ положеніи, что ее нельзя выбросить на улицу, то она надѣется, что отецъ и мать сдѣлаютъ это при первой возможности.
Робинъ возразилъ, что это дѣло хозяина и хозяйки дома, которые не имѣютъ надобности слушать наставленій его сестры.
Они пошли дальше; сестра ругала брата, братъ издѣвался надъ ней, а между тѣмъ несчастная Бетти теряла подъ собою почву въ ихъ семьѣ. Когда мнѣ разсказали все это, я горько плакала, и старая леди узнала объ этомъ. Скоро она пришла ко мнѣ. Я стала ей жаловаться на докторовъ, говоря, что они поступаютъ со мной жестоко, приписывая мнѣ то, на что не имѣютъ ни малѣйшаго основанія; это тѣмъ болѣе жестоко, что глубоко отражается на моихъ отношеніяхъ къ ея семьѣ, а между тѣмъ я не чувствую за собой ничего, что бы могло лишить меня ея расположенія или подать поводъ къ ссорѣ между ея дѣтьми; я говорила ей, что мнѣ надо думать скорѣе о смерти, чѣмъ о любви, и умоляла ее разубѣдить меня въ томъ, что она составила обо мнѣ дурное мнѣніе, благодаря чьимъ-то, но, во всякомъ случаѣ, не моимъ заблужденіямъ.