АНАНДАВАРДХАНА
Поистине океан бесчувствен,
если его своенравный прибой
Не возбуждён и не взбудоражен
твоим улыбающимся лицом.
О ты, чаровница моя чуткоглазая,
разве блистанье твоей красоты
Не наполняет сейчас всю землю,
и море, и небо — до самых краёв?
ВАЧАСПАТИ
Вот ты касаешься груди её высокой,
прилёг на соблазнительные бёдра,
И более того: обвив рукою гибкой,
она тебе дарует наслажденье
Искусной лаской пальцев-лепестков!
Ответь же нам, ситар сладкозвенящий:
Что за дела святые совершил ты,
коль удостоился теперь таких наград?
НЕИЗВЕСТНЫЙ ПОЭТ
Как мне назвать её: нежным бальзамом
для глаз моих или морем красот?
Хранительницей озёрных лилий
или волшебной лозой любви?
Гляжу на лучистость я этой девы
оленеглазой — и сразу вижу:
Всё прочее в этом гнетущем мире —
не что иное, как мёртвый груз.
ВИРЬЯМИТРА
Видно ошибся Творец: вместо лилий
создал чудесные эти глаза,
Лицо — вместо лотоса, а вместо ягод,
спутавшись, губы её сотворил.
Но если сам бог так много напутал,
творя сей шатёр для любовных чар,
Как нам, неразумным земным созданьям,
последнего разума не потерять?
ДХАРМАКИРТИ
Взглянул бы хоть раз на неё Творец —
не отпустил бы её — не расстался бы
С этой прелестницей оленеглазой,
с её золотисто-шафранным лицом.
А если б глаза он смежил в созерцанье,
не смог воссоздать бы такого облика!
Видно, правдиво ученье буддистов:
всё в этом мире — несотворённое.
МУРАРИ
Лицо твоё, госпожа моя,
в соперничестве с Луною
Склонило легко в свою сторону
чашу небесных весов,
И пусть на чашу с Луною
все звёзды гирьками сыплются —
Навряд ли им всем перевесить
красу твоего лица!
БХАВАБХУТИ
Она — хранительница дивных кладов,
таящих груды нежности и ласки,
Чертог, где собраны со всей вселенной
редчайшие творенья красоты.
Ещё не всё, мой друг: пришлось соединить
нектар, цвет лотосов и лунный свет, —
Поистине над обликом её
трудился тот, чьё имя — Камадэва.
БХЕРИБХРАМАКА
Брось полвзгдяда, моя гладкобёдрая, —
может Кама убрать свои стрелы,
Пусть лоза твоей брови поднимется, —
может Кама свой лук опустить,
А польётся твой голос пленительный,
нежно-ласковый, чуть прерывистый,
Звон всех струн на земле покажется
барабанного гуда грубей.
КАЛИДАСА
Каким был Творец, создавая её —
живую луну с притягательным блеском?
Иль это был друг свиданий любовных,
даритель свежих цветов — Апрель?
Как мог этот Старый Аскет, отупевший
от вечного чтенья священных вед,
Все страсти отвергший, как мог сотворить он
созданье столь сладкое, радость сердец?
ВЕСНА
САМГХАШРИ
Полный лотосов пруд в розоватых бутонах опять,
ночи стали короче, а дивный сапфир небосвода
Словно сбросил с себя одеянья, надетые в стужу,
и теперь всё смелее блистает во всей красоте.
Дни весны настают, и протяжные зовы кукушек,
и душистые ветры, пьянящие запахом манго,
Будто в сговор вступили сейчас, чтобы ранить больней
души женщин, с возлюбленными разлучённых.
ШРИКАНТА
Ветерок, аромат доносящий
от сандаловых рощ Малабара,
Сладкозвучные зовы кукушек
из душистой листвы весенней
Да укромная сень беседок,
оплетённых свежими лозами, —
Вот что волны новых желаний
пробуждают в сердцах мужчин.
РАДЖАШЕКХАРА
На сладких чашечках цветущей джамбу
сидят недвижно пчёлы, захмелев.
Решив, что это ягоды поспели,
клюют их попугаи — и бросают.
Но и пчела, взгляни, неверно судит
о попугае, как листва, зелёном:
Как на цветок, летит, не сомневаясь,
в раскрытый ярко-красный клюв.
МУРАРИ
Кукушки, пьяны от нектара, трясут побеги
цветущих манго, — и так их пыльца обильна,
Что, с веток нападав, буграми лежит вдоль речки,
и через сыпучие эти бугры с трудом
Перебираются лани лесные, пугаясь
охотничьих стрел, — и всё же взгляни: перебравшись,
Они отдохнуть в безопасности могут, — следы их
исчезли уже под летящею с веток пыльцой.