– Давайте я вам помогу!
Ее взгляд стал холодным, как утренний воздух. Она упрямо покачала головой, крепко вцепившись в пакет:
– Я сама.
– Да бросьте, Куин! – Кимбл попытался взять у нее пакет.
– Я же сказала, я сама. – Она вздернула подбородок, всем своим видом выражая негодование.
Питер считал себя терпеливым человеком, но отказ Куин принять оливковую ветвь вывел его из равновесия.
– Вы только меня так невзлюбили, или ненавидите всех мужчин?
Как только эти слова сорвались с губ, ему захотелось дать себе пинка. «Куда же подевались мои добрые намерения?»
Что-то мелькнуло в глубине ее глаз, и едва заметная улыбка заиграла на губах.
– Скорее это вы сделали все, чтобы мне не понравиться, мистер Кимбл.
Питер ощутил легкую дрожь, встретив ее спокойный взгляд. Ему было неприятно признаться себе в том, что она была права. Откуда ей было знать, как он сожалел, что так вел себя при их первой встрече? Но теперь он лучше понимал ее положение и действительно хотел познакомиться поближе.
– Мне будет приятно, если вы станете называть меня Питер. Мистер Кимбл – так зовут меня мои ученики. – Он улыбнулся. – Послушайте, извините меня. Я вел себя как полный идиот, правда?
– Можно сказать и так.
– Может, начнем все сначала? Постараемся стать друзьями.
– Зачем?
Этот прямой вопрос вызвал у Кимбла восхищение. Черт! Она не собиралась сдавать позиций.
– Думаю, ваша тетя была бы счастлива, если бы мы подружились. Это достаточно веский довод?
Куин отвернулась, но Питер успел заметить, как краска смущения и вины залила ее лицо. Она вздохнула, и ее дыхание превратилось в легкое облачко на холодном ветру.
Чего он хочет? Пакет с мусором был тяжелым, а он заставлял ее стоять здесь, вместо того чтобы позволить выкинуть эту тяжесть. Он потянулся за пакетом, и на этот раз Куин не стала возражать.
– Наверное, вы правы. Мне кажется, ради тети нам надо хотя бы попытаться вести себя как цивилизованные люди, несмотря на то что мы оба друг другу не симпатизируем.
Он еле сдержал резкое замечание, готовое сорваться с губ. Что ж, он сделал все, что смог. Если Фиона спросит, он скажет ей, что пытался, но Куин явно не настроена на дружеские отношения.
– Хорошо, мисс Риордан. Будем вести себя цивилизованно. А теперь, если не возражаете, мне пора. Я уже опаздываю.
Не глядя на нее, Питер зашагал к мусорному контейнеру, с размаху опустил туда пакет с мусором, захлопнул крышку и направился к машине.
Даже сейчас, спустя более чем двадцать четыре часа, он чувствовал, как от воспоминания об этой встрече в нем закипает кровь.
Куин Риордан.
Что же такого было в этой женщине, что заставляло его сердце так биться? Почему она так чертовски упряма? Он же извинился, не так ли? Сказал, что сожалеет. Что еще нужно этой несносной женщине?
И почему он никак не может выкинуть ее из головы?
«Потому что она тебе нравится».
Карандаш неожиданно треснул. Треск эхом прокатился по пустой комнате. Несколько учеников пристально посмотрели на Питера. Он выдержал взгляд, пока те не опустили глаза к своему заданию. Повернувшись к окну, он снова задумался о том, что его так тревожило. Ему не нравилась Куин. Вовсе нет.
Она привлекла его, потому что он узнал историю ее жизни. Вот и все. Ничего больше. «Ну да, конечно. Лги самому себе. Ты же это умеешь». Невероятно глупо, но она ему действительно нравилась. Эта мысль не давала ему покоя. Она была первой женщиной, которая привлекла его внимание с тех пор, как умерла Кристина. Питер сразу отогнал мысли о бывшей жене. Прошло уже три года, но он никак не мог смириться с ее смертью. Да и как он мог? Он был виноват в смерти жены и ребенка. Ему не было оправдания.
Он не имел никакого права обращать внимание на кого бы то ни было. А особенно на такую запутавшуюся в своих проблемах, неприятную, неблагодарную женщину, как Куин Риордан.
«Ты что, спятил, Кимбл? Тебе что, не хватает неприятностей? По-моему, у тебя их и так предостаточно».
Он знал также и то, что Куин Риордан, с ее большими глазами, мягкими губами, была проблемой с большой буквы.
Спустя несколько дней после возвращения в Шагрин-Фоллз Куин наконец оправилась от смены часовых поясов, адаптировалась ко времени в Огайо и быстро втянулась в повседневные заботы.
По утрам она вставала не позже шести сорока пяти и торопилась спуститься вниз, чтобы приготовить кофе раньше, чем проснется тетя. Сначала Фиона была недовольна. Она говорила, что нет никакой необходимости для Куин подниматься в такую рань, но племянница не обращала внимания на ее слова и делала все по-своему.
Обычно она готовила завтрак, потом шла к тете, чтобы помочь ей одеться. Фиона возражала, уверяя, что ей не нужна помощь.
– Даже если это занимает вдвое больше времени, – убеждала старушка, – я могу одеться сама.
– Ну пожалуйста, тетя Фиона, – отвечала Куин, – мне нравится помогать тебе.
– Ну хорошо, – ворчала Фиона, но ворчание ее было добродушным.
Потом они неторопливо завтракали, читая одну газету на двоих. После завтрака Куин наводила порядок на кухне, а тетя принималась за работу, к которой у нее в этот день лежала душа. Куин же поднималась к себе, принимала ванну и одевалась. Остаток дня она проводила за домашними заботами.
После обеда Куин требовала, чтобы тетя ложилась отдохнуть. Фиона опять начинала ворчать, но племянница настаивала на своем.
– Чем больше ты будешь отдыхать, тем быстрее ты поправишься, – уверяла она.
Фиона в конце концов перестала жаловаться и смирилась. Как только тетушка укладывалась спать, укрывшись теплым пледом и положив телефон на ночной столик, Куин шла на прогулку.
Дни стояли солнечные и прохладные. Она бродила по знакомым с детства местам, прогуливалась по парку Риверсайд и кормила там уток. Она взбиралась по лестнице к водопадам, где шум падающей воды успокаивал ее. Где бы она ни появлялась, ей повсюду встречались знакомые. Куин чувствовала, что здесь ее дом.
Она добрела до школы и остановилась напротив. От нечего делать она стала гадать, в какой комнате преподает Питер Кимбл. Она все еще не могла представить его в роли учителя. Куин отогнала от себя мысли о постояльце. После их последней встречи Куин решила, что жизнь станет намного приятнее, если избегать его.
Она заглянула во все магазины на Мэйн-стрит: в «Сэсси Кэт», где был большой выбор изделий ручной работы, в книжный магазин «Файерсайд» с его любезными продавцами. Особенно ей понравился магазин «Поп-корн», где Куин купила ирис, помадку и сладкий поп-корн для Фионы. Она наверняка не устоит перед соблазном!
Потом Куин присела в бельведере на пересечении трех улиц и наблюдала, как куда-то спешат горожане и туристы. Шагрин-Фоллз привлекал толпы шумных туристов, и, хотя Куин знала, что туристический бизнес – выгодное дело, ей не давала покоя тоска по добрым старым временам, когда городок не был столь популярен.
Дважды за первую неделю она обедала вместе со своей подругой Линдой. Они сплетничали и хихикали, как когда-то в школе.
По вечерам Куин и Фиона обычно усаживались в гостиной и разговаривали. Им нужно было многое наверстать из упущенного. Они говорили о работе Куин, о Джиме. Фионе было интересно все.
– Ты говорила, у тебя замечательная новая квартира, – однажды вечером сказала Фиона. – Как бы я хотела ее увидеть!
– Может быть, когда ты выздоровеешь, ты ее увидишь. Но Куин знала, что Фиона больше не решится на заграничную поездку. Они обе это знали.
– Если ты выйдешь замуж за Джима, то, наверное, никогда не приедешь домой. – Фиона приуныла.
Куин прикусила нижнюю губу. Она знала, что тетушка права.