После того как сестры направились на кухню, остальные пошли в гостиную. Роберт поставил детям видеокассету с записью диснеевского мультфильма, а сам подошел к буфету, где Фиона хранила виски. Налил себе выпить.
– Будешь? – спросил он Питера.
– Нет, спасибо.
– А ты, тетя Фиона?
– Может, чуть попозже.
Питер уселся рядом с тетушкой. Какое-то время они смотрели с детьми мультфильм «Король Лев». Роберт, не обращая на них внимания, перевернул первую страницу журнала «Плэйн дилер».
Через полчаса Питер стал искать предлог, чтобы уйти на кухню. Ему было любопытно увидеть, как ведут себя сестры, оставшись наедине. Он уже почти решил, что попросит налить ему еще чашечку кофе, когда на помощь пришла Фиона:
– Питер, ты не принесешь мне кусочек тыквенного пирога?
– Конечно. С удовольствием. Кимбл направился на кухню.
Некоторое время Куин и Морин молча занимались делами, время от времени говоря что-то вроде: «Куда это положить?» или «Я положу остатки картошки в пластиковый контейнер, хорошо?»
Но когда половина посуды была перемыта, Морин сказала:
– Сегодня был хороший день. Мне все очень понравилось.
Куин кивнула. День действительно был замечательным.
– Как в старые добрые времена. Куин промолчала. Старые времена уже не вернуть. Все изменилось.
– Ты когда-нибудь вспоминала о том времени, когда мы были детьми? – В голосе Морин слышалась печаль.
– Иногда. – Куин продолжала скрести посуду. Ей не хотелось разговаривать.
– Хорошее было время, правда?
– Да.
«Тогда я еще считала тебя совершенством».
Она еще усерднее занялась посудой.
– Иногда я жалею, что нельзя снова стать детьми.
– Да, нельзя.
– Разве тебе не хочется?
– Да нет, не хочется.
Лгунья! Ей сто раз хотелось повернуть время вспять.
Морин вздохнула:
– Значит, ты счастлива. Ни о чем не жалеешь? На какое-то время в комнате повисла тишина. Что Морин хочет от нее услышать?
– Я бы так не сказала. Я о многом жалею. Да, о многом, – наконец ответила Куин. И снова принялась яростно оттирать кастрюлю.
«И в первую очередь я жалею о том, что идеализировала тебя».
– Куин, почему ты не смотришь на меня? Ты так сильно меня ненавидишь, что не выносишь моего вида?
– Я не ненавижу тебя, Морин. Просто хочу побыстрее домыть посуду, чтобы присоединиться к остальным и попробовать десерт. Может, не будем больше возвращаться к этой теме?
– До каких пор ты будешь меня наказывать? – продолжала настаивать Морин.
Куин тщательно ополоснула миску и поставила ее сушиться. Затем обернулась и взглянула на сестру:
– Морин, я не желаю сейчас об этом говорить. И буду тебе очень признательна, если мы оставим эту тему.
«Может, если бы ты извинилась, если бы признала, что была не права…»
Морин взглянула на сестру. Ее глаза сверкали.
– Нет, Куин, я не хочу оставлять эту тему! Я так больше не могу. Я решила расставить все точки над „i”.
Куин цинично улыбнулась:
– Я решила. И так всегда. Морин, ты когда-нибудь хоть на секунду задумывалась о том, чего хотят другие?
Морин поджала губы.
– Знаешь, чего я никак не могу понять? Почему ты злишься на меня, но при этом ведешь себя так, будто Роберт тут ни при чем? Поверь мне, если бы ты знала, как все было на самом деле…
– Ох, умоляю тебя, можешь оставить при себе все эти отвратительные подробности. И не надо все сваливать на Роберта. Это бесполезно. Не забывай – я прекрасно знаю, что ты собой представляешь.
– Ну да, конечно, – сказала Морин, – я такая плохая большая девочка, соблазнила Роберта, маленького невинного мальчика!
– Думаю, он не возражал…
– Ты не считаешь, что в танце участвуют двое? – парировала Морин. – Моя вина лишь в том…
Куин оторвалась от мытья посуды и взглянула на сестру:
– Да, я прекрасно понимаю, что в танце участвуют двое, но кто-то один приглашает другого на танец, и мы знаем, кто этот кто-то! Но меня не удивляет, что ты убеждена в обратном. Ты всегда пыталась свалить на других вину за свои ошибки.
– Думаю, ты ждешь не дождешься, когда мой брак полетит ко всем чертям, чтобы запрыгнуть в постель к Роберту, так? – Глаза Морин превратились в узкие щелочки. – Хочешь отплатить мне за то, что я, как ты считаешь, причинила тебе столько зла, да? – Она засмеялась, и этот звук пронзил внезапно повисшую тишину. – Что ж, если ты так хочешь, путь свободен!
– Меня не удивляет, что ты всех судишь по себе! – в ярости бросила Куин. Она могла бы догадаться, что Морин поймет все именно так.
В это мгновение сестра повернулась к двери, и от того, как изменилось выражение ее лица, у Куин мурашки побежали по спине.
Куин вытерла руки о передник и обернулась. Кровь прилила к ее щекам. На пороге стоял Питер.
О Боже! Что он успел услышать?
Глава 6
– Ваша тетя просила принести ей тыквенного пирога, – медленно произнес Кимбл, переводя взгляд с Куин на Морин.
– Сейчас отрежу, – кивнула Куин.
Ей никогда еще не было так стыдно. И зачем только она позволила Морин втянуть себя в этот спор?
Морин бросила на стол полотенце, которым вытирала посуду.
– Я пошла, – сказала она. – Я сделала все, что могла. Теперь твоя очередь, дорогая сестренка.
Она вышла из кухни с высоко поднятой головой. После ее ухода в кухне повисла напряженная тишина. Куин торопливо отрезала кусок пирога и протянула его Питеру. Ее сердце тяжело билось, в то время как его холодные зеленые глаза изучали ее лицо.
Он взял тарелку. На его лице было написано недовольство.
– Вы не считаете, что вам с вашей сестрой пора бы уже повзрослеть?
Куин уставилась на Кимбла.
– Послушайте, мне жаль, что вы стали свидетелем нашей ссоры, но вас это совершенно не касается.
Его глаза сузились.
– Значит, будет касаться. Очевидно, вам и вашей сестре совершенно наплевать на то, как будет чувствовать себя ваша тетя, если узнает, что вы тут чуть не подрались из-за Роберта. И никто из вас не желал уступать.
Куин почувствовала, как в ней снова закипает злость.
– Мы не собирались драться из-за Роберта!
– Но со стороны все выглядело именно так! Куин стиснула зубы. От желания дать ему пощечину у нее зачесались руки. Кто дал ему право так с ней разговаривать? Как смеет он намекать, что ей наплевать на тетю? Да кем он вообще себя возомнил? Он всего лишь снимает комнату в этом доме, вот и все. Куин уже устала оттого, что он сует свой нос во все, что происходит в их семье. То, что произошло между ними, его не касается!
– Значит, вам показалось, – холодно сказала она. – И если кто-то и огорчает тетю, так это вы, потому что кричите на меня.
– Не могу поверить, что вы защищаете это ничтожество! – резко ответил он. Его лицо стало жестким, в глазах сверкали молнии. – Я только начал думать, что вы не лишены здравого смысла, но вижу, что ошибся. Выходит, Морин была права? Вы все еще его любите!
– Что значит «еще любите»? С чего вы взяли, что я вообще когда-то любила Роберта?
Господи! Неужели тетя все ему рассказала? Куин была готова провалиться сквозь землю от мысли, что этот… этот самозванец знал о ее тайне.
На лице Питера появилось выражение циничного недоверия.
– К вашему сведению, я не люблю Роберта! Он муж моей сестры, вот и все.
Должно быть, тетя что-то рассказала Питеру, иначе он не стал бы выдвигать такие обвинения. Руки Куин сжались в кулаки – она старалась не дать волю своим чувствам. Фиона не имела права обсуждать ее жизнь с кем бы то ни было, не говоря уже об этом мистере Всезнайке! Куин было больно оттого, что тетя так поступила, и ей хотелось поговорить с ней.
– Как женщина, у которой есть хоть капля разума, смогла увлечься этим смазливым мальчишкой с его модной одеждой и машинами? Не понимаю! – продолжал Питер, не обращая внимания на слова Куин. Он провел рукой по волосам, совершенно расстроенный.