Меня родили, чтобы я родила, меня кормили маленькую, чтобы я не умерла, а потом перестали кормить старую, чтобы скорей умерла. И Ляксандр Трофимович появился именно на этом ровном плешаке жизни, с которого я не собиралась никуда стронуться. Ты видел эту пустыню, посреди которой дом стоял, видел, какая она странная, эта пустыня? Это потому, что место, на котором находился поселок Октябрьский, отвалилось от Земли, стало самостоятельным небесным телом, не полетело дальше с Землей — вокруг Солнца, а осталось на своем месте. И я тоже осталась. Тогда и пришел ко мне ангел Лобзофф Ляксандр Трофимович. Он раньше секлетарем сельского совета работал, справки выдавал, и никто ничего за ним не знал особенного.
— Ой, да ты никак за грибами наладился, Генеральный? — вспомнила я его деревенское прозвище. — С корзинкой-ти, гляди.
— Не Генеральный вовсе, а Александр Трофимович Лобзофф, — с достоинством ответствовал ангел и, поставив у ног своих корзину, полную хороших грибов, стал озираться, топчась на месте. — Это и называется временной коллапс, полная остановка времени, — кивнув самому себе головой, с важным видом на красной физиономии промолвил он. — И смерти, сказано, больше не будет. А это место для тебя, дом этот и замкнутая вокруг него долина, где твою душу оставили на погибель, место это будет называться «Марфуткин рай», ведь тебя зовут Марфой?
— Так, мой хороший.
— Ну так вот, слушай, Марфа. Тебя никто на этом свете и на том свете видеть уже не может, ибо ты помершая считаешься, и у меня в книге записей гражданских актов была на тебя соответствующая строка записана. На том свете ты тоже не могла идентифицироваться, потому что отстала от улетевшей Земли-планеты и вместе со своим «Марфуткиным раем» потеряла бег в пространстве и стала «остановленной».
— Значит, я ужо заново родилась в раю, Ляксандр Трофимыч?
— Значит, так. Не сомневайся, сиди спокойно, Марфа. Не поражена ни в каких своих космических правах. Хотя Земля-планета улетела и больше не вернется, но для тебя, «остановленной», во всей твоей райской округе будут сохранены все прежние климатические условия от и до. И ты сможешь видеть из своего дома русскую зиму, разливанную мокрую весну, землянику летнюю под самым окном и все золотые, все серебряные и все в жемчугах осени в лесах, рядом со своими галактическими выселками «Марфуткин рай» — бывший поселок Октябрьский тож.
— А чего я исти буду, Генеральный? Уже давненько, кажись, ничего не ела.
— Ты и не заметила, простота, что тебе есть совсем не хочется?
— Заметила, кажись. Ничего тут не понимаю, ангел мой.
— Понимать надо так, что ты уже поставлена на довольствие при Управлении, где я на самом деле работаю. Питаться будешь живой энергией напрямик. Я тебя подключил. Называется должность моя — Агент продовольственно-фуражной службы. Ангел — это общее название всех номенклатурных служащих Ангелитета, которые работают с человеческим населением на Земле.
— Агент-ангел… Какая мне разница, как вы называетесь? Лишь бы пользу приносили… А мерзнуть я не буду зимою?
— Не будешь. Тебе я выписал антикосмический адреналин, не будешь мерзнуть даже на Луне.
— Спасибо, миленький. Это что значит, Санек, я уже совсем в раю?
— А тебе трудно догадаться, Марфа?
— Так ведь я же совсем одна…
— Ты так захотела. Твой был выбор.
— Я хотела быть одна без тяжелых людей. А в раю, я чай, люди легкие, их должно быть там очень много…
— Так оно и есть, конечно. Но это в мегаполисных и концентрационных раях, Марфа. А в таких, как твои выселки, из разряда «остановленных», всегда по одной штуке души, и моя контора обслуживает именно такие — космические хутора — «райские вышвырки» по-деревенски.
— Так ведь что за рай для одной штуки души? Скучно-ти будет в таких раях, Санечка.