Волхвы и целители поклонились, и женщина исчезла, будто не было ее. Теперь начиналась вполне привычная работа — вылечить исстрадавшиеся души, открыть их теплу, научить жить в мире с собой и не ждать удара в спину каждую минуту. Волхвы творили свой ритуал, а из души Гарри уходила боль. Гермиона тихо всхлипнула, прижимаясь к своему мальчику, ее душа также исцелялась, даря девочке понимание того, что сделал для нее этот мальчик, для которого она стала навсегда смыслом жизни.
Гарри видел во сне добрые улыбки, маму Настю, ощущал магию дома, который теперь его дом, и становился ребенком. Из волос детей уходила седина, но души их уже переплелись, и с этим ничего поделать было нельзя. Однако седина уходила, даря им детство. То детство, которого у обоих никогда не было, полное тепла, материнской ласки и доброты. Уходил из души Гермионы страх наказания, уходил из души Гарри страшный чулан.
Когда Гермиона проснулась, она обняла своего Гарри, сразу же открывшего глаза, но в них не было уже боли и тоски, он был дома, как и она. Они были дома, среди своих, за окном сияло солнце, а рядом с кроватью стояла Настя, смотревшая на них обоих с любовью и нежностью, присущими маме. Гарри улыбнулся. Открыто, ярко, совсем по-детски. Рядом с ним так же ярко, солнечно улыбалась и Гермиона. Прошлое отпустило их, забрав и седину, не присущую детям.
— Ура! — закричала Лара, прыгая в кровать к сестричке и ее Гарри, сразу же обнявшими ее. Они были дома.
А русская богиня в это время демонстрировала могучему Велесу то, что она вынула из двух исстрадавшихся детей. И выражение лица бога трех миров было очень далеко от спокойного. Кому-то предстояло испытать его гнев.
Часть 17
Существо, выглядящее совсем юным Высоким Эльфом, даже, скорее, ребенком, хотя это мог определить только такой же Эльф, понуро стояло посреди огромного пространства. Оно совершенно по-человечески опустило голову, что было для этих существ не характерно. Огромные сияющие шары окружали это существо, отчего ему было явно неуютно. Нарушение такого типа было чем-то чрезвычайным, потому существу дали возможность объясниться [13].
— В детях основной расы мира были обнаружены управляющие контуры, как ты это объяснишь?
— Я играл… — проговорило существо, пусть будет эльф, раз он так выглядит.
— Ты знал, что в этих мирах нельзя играть, — это было не вопросом, а утверждением.
— Ну знал, — эльф продолжал изображать представителя расы существ спорного мира.
— Зачем ты нарушил баланс? — голос, который слышал эльф, был лишен всяких эмоций.
— Мне было интересно, как они забегают, — ответило существо.
— Только то, что ты ребенок, избавляет тебя от немедленного уничтожения, — это был приговор, с которого начиналось наказание. Старшие не умели шутить, а наказание должно соответствовать проступку, потому все его проступки были показаны.
Существо, сбежавшее от Воспитателей, принимает форму эльфа и пробирается в один из Спорных миров, запрещенных для посещения. Почему они запрещены, существо не знает, впрочем, это его и не интересует. Пробравшись, выглядящий эльфом выронил деталь туалета, на которую сразу же набросились люди в черной одежде, что нарушителя разозлило, но он решил вернуться к этому позднее. Обнаружив, что его силы теперь равны той форме, которую он принял, эльф сначала расплакался, но потом отвлекся и начал играть.
Трое похищенных детей, с даром видеть суть вещей, были перенесены в другую страну и отданы на воспитание в разные семьи. Выросшие девушки передали свои дары детям и были убиты, а дети отправились по семьям, которых лишили чувства любви к этим детям. Эльфу интересно наблюдать за страданиями малышей, он подправляет их поведение управляющими контурами, заставляя медленно умирать, создавая очень вкусные эманации страдания, которые для этого существа сродни сладостям.
Равнодушие профессоров в школе создает фон, полный боли и гораздо более вкусных страданий. Эльфу это очень нравится, но быстро приедается, и тогда он решает поиграть в войну, где гоблины будут резать людей и умирать. Почему-то существу это кажется очень забавным, но у него заканчиваются батарейки для того, что люди зовут ритуалами, и он делает живую батарейку из девушки, которая должна еще привести эльфа к потерянной детали туалета.
— Твои Воспитатели будут наказаны, а ты, раз тебе так нравятся страдания других… — слышится приговор. — А сделанное тобой, да будет исправлено.
Маленькая девочка открывает зеленые глаза в корзинке, стоящей у двери в добротный дом. Открывается дверь, и на порог выходит женщина… В одном из миров начинается история девочки-которая-выжила, ненавидимой, страдающей и этим очищающей свою душу. История существа, выглядевшего, как Высокий Эльф, закончилась.