В знойный июньский день (около 1960 г.) по этой степи ехали четверо всадников. Трое из них ехали, как сказали бы полсотни лет тому назад, «по казенной надобности»; четвертый был проводник, местный житель — казах. Они держали путь к гористому району Басага, где уже начинают попадаться березовые рощицы и годная для обработки земля. И хотя путники они были бывалые и готовились к поездке обдуманно, но кое-что забыли прихватить… Оказалось, что все основательно запаслись на дорогу сигаретами, а спички забыли. Да и водички во фляжках оказалось маловато… Хотелось курить и пить; начавшиеся разговоры оборвались, ехали молча, поглядывая, не покажутся ли в этой безбрежной равнине признаки человеческого жилья.
Через какое-то время вдали показался колок (так здесь называют небольшие березовые рощицы). Всадники приободрились: около такого колка может оказаться казахский аул с источником воды… Когда подъехали ближе, стали различать, что около колка в степи бегают и резвятся ребятишки, одетые в одинаковую одежду: белая рубашонка, красные штанишки и красная шапочка.
— Не иначе — пионеры! — решили всадники; тут же около рощи, должно быть, расположен пионерский лагерь — вот где можно будет напиться и спичек раздобыть…
Они пришпорили лошадей, чтоб скорее добраться. По мере того, как они приближались к роще, игравшие в степи ребятишки один за другим стали убегать в эту рощицу; когда же подъехали вплотную, в степи уже никого не осталось. Велико же было их удивление, когда они увидели, что роща совсем небольшая, легко просматривается по всем направлениям и ни в ней, ни при ней нет никаких признаков человеческого жилья.
На недоуменные вопросы от проводника был получен ответ, что этих ребятишек и раньше тут видели и что это место нечистое: в нем — шайтан…
7
Опять Казахстан. Оренбургская область. Нарынские Пески, Махамбетовский район.
В жаркий июльский полдень по безводной степи мальчик возвращался в родной аул. Великий безлюдный простор окружал его — бояться тут было некого. Аулы в два-три домика были разбросаны на расстоянии не менее шести-семи километров друг от друга — редко увидишь человека в степи…
Уже недалеко оставалось до дома, надо было только обогнуть сверкавший белым инеем так называемый «сор» — степной солончак. Но когда глазам мальчика открылся сор, он обомлел: там было полно народу… Да какого еще народу! Таких людей мальчик никогда не видал… Все яркие краски: зеленое, красное, белое и синее — перемешались в их одеждах, напоминавших казахский национальный покрой.
Некоторые из них как будто добывали соль, а другие — просто плясали…
— Откуда тут взялись люди, и такие странные? — удивился мальчик.
Что это были люди — он не сомневался; тем более что до него доносились их голоса и, кажется, они его заметили, так как один из них явственно воскликнул:
— Мальчик, мальчик идет!
— Давайте его сюда! — закричали другие.
Тут мальчик почувствовал что-то неладное, его обуял страх, и он бросился бежать без оглядки. Заметив, что из толпы странных людей вышел один и решительными шагами двинулся ему наперерез, мальчик удвоил усилия, ножонки его замелькали как барабанные палочки, выбивающие дробь, — он понесся, сломя голову…
Обессиленный, задыхаясь, он прибежал домой и рассказал обо всем виденном родителям. Но родители как на западе, так и на востоке в таких случаях обычно говорят одно и то же:
— Тебе померещилось, сынок.
Но неужели померещилось и продолжает мерещиться тысячам людей, которые видели и рассказывали об этом. (А сколько таких, которые видели и предпочитают молчать об этом, чтобы их не высмеяли?). Не лучше ли признать, что у людей есть соседи — духи природы, — и постараться установить с ними добрососедские отношения?
Я читал, что Конан-Дойлю, автору «Шерлока Холмса», даже удалось заснять эльфов на фотопластинку.
Что касается мальчика, видевшего странных людей на солончаке, то он уже защитил диссертацию кандидата экономических наук и никак не может быть обвинен в невежественном суеверии.
Кого видели моя мать и сестра?
Раньше Троицын день[15] был известен на Украине, а также на значительной территории Руси, как день, когда с особой силой проявляется окружающий нас невидимый мир. В некоторых местностях так и звали его — Русалочный день. Это понятно — в это время вся Природа наполнена силами жизни, все цветет, наливается, размножается, благоухает и радуется бытию. Как никогда, в это время с особой силой ощущается в Природе любовь, напоминающая о единстве всего сущего, зовущая всех к сближению, слиянию. Может быть, именно этот зов заставляет обычно невидимых нами собратьев и сестер появляться на краткий миг, чтоб улыбнуться нам и исчезнуть.
Так рассказывал мне старый друг, с которым мы потом проработали несколько лет.
«Мою мать, когда она была девушкой, высватали в соседнюю деревню, верст за шесть от родного села. Как-то в праздничный день захотелось ей навестить родителей.
Я в то время еще пешком под стол не мог ходить — совсем маленький был. Меня мать на руки взяла, а сестренку — под руку, и пошли.
Как стали подходить к родному селу, вспомнила мать, что незачем по большаку идти и потом сворачивать на деревенскую улицу, когда можно знакомой тропой отсюда пройти, затем межами промеж нив прямо к задворкам и огороду родной хаты.
Свернули и пошли.
День был погожий. Солнышко блестит, ветерок по нивам волнами катится. Ну, цветочки там и все прочее благоухают. И как рассказала мне потом мать, хорошо, радостно было у нее на душе. И тут она заметила, что не одна она с детьми идет, — три девушки неподалеку тоже в том же направлении движутся. Рубахи на них белые, вышитые. В волосах цветочки, как было в обычае у украинских девушек того времени. Сами веселые, улыбчивые: приплясывают, с места на место перебегают. Только одну странность стала у них замечать мать: от них — ни звука!
И трава под ногами, и стебли покрупнее не шуршат о подол рубахи, когда проходят они, и даже как бы не сгибаются цветочки под ногами. И стала она над этим задумываться, но не успела что-либо надумать, как завидела свою мать на огороде. И она в радостях, чуть ли не бегом, пустилась к матери, чтоб скорее обнять родную. Обнялись, расцеловались. И тут бабушка спрашивает мою мать:
— Как же ты, доченька, не побоялась идти этой тропой?
— А чего же мне бояться?
— Да ведь сегодня Троицын день!
Тут моя мама ахнула и чуть в обморок не упала со страху. Она поняла, что те девушки были не из плоти и крови, а русалки.
Свое повествование мой старый друг закончил следующими словами:
— Рассказ об этом случае с моей матерью в той интеллигентской среде, где мне пришлось вращаться и работать почти всю жизнь, восторга ни в ком не вызывал, а только пожимание плечами и переглядывание друг с другом. А один сердобольный приятель шепотом на ухо сказал, что нынешние ученые все такие рассказы считают суевериями, баснями, выдумками, и поэтому лучше о таких вещах не говорить.
А я так думаю — если уж ученые так хорошо знают, то пусть мне объяснят, кого видели моя мать и сестра.
У них, ученых, для таких объяснений всегда припасено одно слово, на которое все и валят, — галлюцинация.[16]
Но тогда я им скажу, что они сами для меня тоже галлюцинация».
Случай из моей жизни
16
Галлюцинация. Видение или явление обмана слуха, обоняния и т. п. вследствие психического расстройства. (Ожегов С. И. Словарь русского языка).