На следующий день, увидев, что он идет к ним, она пошла навстречу ему к церкви. Отец озабоченно поглядел на него, мать с опасением следила своим взглядом за ней. Но оба они оставались очень сдержанными и ничем не стремились им мешать.
Урсула и Скребенский, встретившись, направились прямо в церковь, им хотелось побыть одним. По сравнению с яркими лучами полуденного солнца, все залившего снаружи, сумрак, царивший в церкви, казался еще гуще и тусклее, оттеняя с особой силой голубые и красные переливы раскрашенных окон.
— Какое великолепное место для свиданий, — сказал он сдержанным голосом, оглядевшись вокруг.
Она поглядела на хорошо знакомую ей обстановку. Сумрак и тишина вызывали в ней чувство холода. Но глаза ее вспыхнули и загорелись. Здесь она могла проявить себя целиком в своем неукротимом женском существе, раскрыться огненным цветком среди этого сумрака, дышавшего большей страстностью, нежели свет.
Минуту они постояли отдельно, затем одновременно устремились друг к другу, объятые неудержимым влечением к близости. Она обняла его своими руками и прильнула к нему; она всем существом ощущала на себе его молодое, упругое тело. Это ощущение было так прекрасно и мучительно, оно подчиняло ее целиком своей власти и отнимало последнюю волю. Она дотянулась до его рта и, прильнув к нему губами, упивалась его поцелуем, вбирая его в себя все глубже и глубже.
Это было так хорошо, так невыразимо прекрасно! Ей казалось, что она вся полна этим поцелуем, что она поглотила в себя могучие, пылающие лучи солнца. И дойдя до ее сердца, они зажгли всю ее ярким пламенем, и пронизали светом — всю. Она откинулась и не отрываясь глядела на него, радостная, сияющая, разгоревшаяся, трепещущая переливами внутреннего огня, как легкое прозрачное облачко, пронизанное лучами солнца.
Для него было нестерпимо горько смотреть на ее радость и лучезарность. Ничего не подозревая, она улыбалась ему, исполненная восхищения, уверенная, что и он полон такого же счастья и радости. Как светлый ангел, вышла она под руку с ним из церкви, и ей казалось, что она как поток лучей разливается по цветам, устилающим ее путь.
Он шел рядом с ней, чувствуя тоску в сердце и неудовлетворенность в теле. Неужели она думает так легко достичь над ним победы? Не восторг владел его душой, а только страдание и смутный гнев.
Была середина лета, и сенокос был во всем разгаре. В субботу должны были покончить с уборкой сена, и в субботу же Скребенский должен был уехать. Он не мог больше оставаться здесь.
Приняв решение уехать, он стал с ней чрезвычайно ласковым и целовал ее особенно нежно; его близость приобрела такой мягкий и вкрадчивый оттенок, что они оба были опьянены ею.
Накануне своего отъезда он встретил ее по окончании занятий в школе, и они направились в город пить чай. Потом он взял автомобиль, чтобы отвезти ее домой.
От одной мысли о поездке в автомобиле она пришла в сильнейшее возбуждение. Он сам гордился этой последней затеей. Урсула, услышав от него об этой поездке, вся вспыхнула и загорелась, находя в этом особую романтичность. Сидя с гордо поднятой головой, она напоминала молодую, горячую лошадь, с диким восторгом вбирающую ноздрями воздух.
Автомобиль круто завернул за угол, и Урсула качнулась к Скребенскому. Это прикосновение дало ей особенно ясное ощущение его присутствия. Быстрым, бессознательным движением она отыскала его руку и ухватилась за нее так крепко и тесно, как хватаются маленькие дети.
Ветер дул ей в лицо, колеса быстро шуршали по грязи, отбрасывая брызги в сторону, кругом мелькали темно-зеленые луга, покрытые местами свежим серебристым сеном, и группы деревьев под небом, сверкающим золотом заката.
Взволнованная, она крепко сжимала его руку. Они ехали молча, с открытыми, сияющими лицами.
Время от времени толчки автомобиля наклоняли ее к нему, и они оба ждали этого движения, объединяющего их, продолжая молча глядеть по сторонам.
Знакомая местность быстро мелькала перед глазами. Теперь она ей представлялась какой-то волшебной страной. Вдали показался Хемлок-Стон на холме, заросшем травой. Странным и уединенным выглядел он в сумерках влажного летнего вечера, как будто он тоже находился под чьими-то чарами. Кругом между деревьями летали грачи.
О, если бы она могла выйти вместе со Скребенским и направиться в эту заколдованную страну, где нога человеческая еще не ступала! Там они сами превратились бы в зачарованных людей, сбросив свою тупую, обыденную оболочку. Как хорошо было бы идти там по тропинке под искристым, переливчатым небом, где пестрым дождем носились птицы. Как чудесно было ступать по влажным, свежескошенным рядам сена, вдыхая аромат раннего вечера, проходить лесом, где сладкий запах жимолости смешивается с резким холодком воздуха, и с задетой ветки потоком сыплются свежие, милые капли росы на лицо.