Таким образом, она явилась настоящим оплотом для Урсулы, страдавшей от одной мысли, что кто-то может ее не любить, даже если бы сама она относилась к этому человеку с презрением. Как мог кто-нибудь не любить ее, Урсулу Бренгуэн? Это было для нее ужасно и необъяснимо. Естественное равнодушие Гудрун к чужому мнению являлось для нее настоящим убежищем.
У Гудрун к тому времени открылся талант к рисованию. Для девушки, глубоко равнодушной к учению, это было выходом. Все кругом повторяли: «Как она чудесно рисует!»
Внезапно Урсула открыла, что между нею и ее классной учительницей, мисс Ингер, существует какая-то внутренняя связь. Мисс Ингер была бакалавром словесности, окончившим курс в Ньюгэме. Она происходила из хорошей семьи духовного звания. Это была красивая женщина, двадцати восьми лет, с отважным обликом, настоящий тип современной девушки, слишком большая самостоятельность которой свидетельствует о ее внутренней неудовлетворенности. Она была умной и ловкой во всех своих поступках, аккуратной, быстрой и повелительной.
Урсуле она нравилась своей чистой и грациозной внешностью, решительным видом. Она носила хорошо сшитые, красиво сидевшие блузки и юбки.
От нее веяло порядком, тонким, ясным умом, и сидеть на ее уроках было подлинным удовольствием.
Голос ее обладал чистотой, звучностью и богатством выражения. Голубые глаза смотрели гордо и ясно. Она производила впечатление энергичного, развитого человека с непреклонным характером. Во всем ее существе было что-то выдающееся, и плотно сжатые губы имели всегда горделивое выражение.
Это странное взаимное ощущение друг друга возникло между учительницей и ученицей вскоре после отъезда Скребенского. Между ними чувствовалась безмолвная близость, связывающая обычно двух лиц, только еще начинающих испытывать друг к другу влечение. До этого они были просто в хороших отношениях — в обычной школьной обстановке, с профессиональными взаимоотношениями учительницы и ученицы. Теперь положение изменилось.
Урсула страстно жаждала знать, насколько она близка мисс Ингер. Их взаимное отношение внешне не проявлялось ни в чем. Конечно, мисс Ингер любит ее, чувствует нежность к ней, во всяком случае замечает ее больше всех остальных учениц в классе. Но она все-таки не была совсем уверена в этом. Возможно, что мисс Ингер и не интересуется ею. И все-таки Урсула с замиранием сердца сознавала, что если бы она могла поговорить с ней, та сразу бы поняла и узнала ее.
Раз, когда она сидела одна, учительница подошла к ней и прикоснувшись пальцами к ее щеке, спросила с некоторым усилием:
— Не хотите ли прийти ко мне в субботу на чашку чая, Урсула?
Девушка радостно вспыхнула в ответ.
— Мы поедем в маленький славный шалаш на Соаре? Хорошо? Иногда я провожу там праздники.
Урсула была вне себя от радости. Она никак не могла дождаться наступления субботы, в ней все горело огнем. Только бы скорее суббота!
Наступила суббота, и она отправилась. Мисс Ингер встретилась с нею в условленном месте, и они пошли рядом. Был душный, облачный день. В воздухе парило. До шалаша было три мили. Это была маленькая лачужка на крутом берегу, разделенная пополам. Внутреннее убранство ее отличалось большим изяществом. Радуясь своему уединению, девушки быстро приготовили чай и начали болтать. Урсула должна была вернуться домой только к десяти вечера.
Разговор перешел на любовь. Мисс Ингер рассказала Урсуле о своей подруге, умершей при родах, о своей тоске по ней; потом она заговорила о проститутках и о некоторых своих встречах с мужчинами.
Обе женщины очень сошлись. Их жизни внезапно слились и растворились одна в другой, стали нераздельными. Урсула часто бывала в доме Винифред, где она жила полной жизнью. Винифред любила воду, увлекалась плаванием и греблей и была членом нескольких спортивных клубов. Девушки провели много прекрасных вечеров в легкой лодке на реке, причем гребла всегда Винифред. Ей вообще доставляло большое наслаждение заботиться об Урсуле, обогащая ее жизнь и расширяя ее кругозор.
Благодаря этому, Урсула очень развилась в течение нескольких месяцев своей дружбы с учительницей. Винифред была очень образованным человеком и имела интересные знакомства. Ей хотелось довести Урсулу до своего уровня восприятия.
Они занялись вопросами религии и усиленно знакомились с различными вероисповеданиями и ложью, лежавшей в их основе. Винифред связывала историю религии с историей цивилизации. Постепенно перед Урсулой развертывалась картина, в которой религия представлялась одной из многочисленных одежд, в которые облекались человеческие стремления. Действительным остается только стремление человека к чему-то высшему, это ядро, облачавшееся в то или иное одеяние в зависимости от национального вкуса и жизненной необходимости. Греки почитали нагого Аполлона, христиане — Христа в белых одеждах, буддисты — царственного своего принца Будду, египтяне — Осириса. Религия имела местный характер, вера — мировой.