— Зачем ты сделала это за нашей спиной? Потихоньку, зачем? — спросил он с резкой усмешкой. Ее обдало жаром, но она почувствовала себя свободной, теперь она порвала с ними. Он был побежден.
— Вы сказали: пусть она попробует, — возразила она, почти оправдываясь.
Он не слышал, он не отрываясь глядел на письмо.
Письмо было официальное, и притом написанное на машинке: «Мисс Урсуле Бренгуэн. Тисовый Коттедж в Кёссей». Это звучало так полно и законченно, он отчетливо чувствовал новое положение Урсулы в связи с получением этого письма. Для него это было — нож в сердце.
— Хорошо, — сказал он наконец, — но ты не поедешь.
Урсула онемела, не находя слов для своего возмущения.
— Если ты думаешь, что можешь отправиться плясать по ту сторону Лондона, ты жестоко ошибаешься.
— Почему нет? — вскрикнула она, окончательно укрепившись в решении уехать.
Наступило молчание, длившееся до прихода миссис Бренгуэн.
— Погляди-ка, Анна, — сказал он подавая ей письмо.
Она откинула назад голову, вглядываясь в строки, написанные на пишущей машинке, обозначающие вторжение внешнего мира. В ее взгляде произошла легкая перемена, как будто ее материнское существо спряталось и заменилось чувством боязни и какой-то внутренней пустоты. Таким пустым, безразличным взглядом она глядела на письмо, совершенно не желая воспринимать его. Она удовольствовалась тем, что поверхностно пробежала эти строки.
— Что это за письмо? — спросила она.
— Она желает уйти и быть учительницей в Кингстоне на Темзе за пятьдесят фунтов в год.
— Скажите!
Мать сказала это таким голосом, как будто это была враждебная выходка какого-то постороннего лица. Но в душе уход дочери для нее был безразличен. Она опять ушла целиком в только что родившегося ребенка.
— Она не поедет так далеко, — сказал отец.
— Я поеду туда, куда меня зовут! — закричала Урсула. — И это достаточно хорошее место.
— А что ты знаешь об этом месте? — резко спросил отец.
— И потом, — спокойно продолжала мать, — раз отец говорит, что ты не поедешь, то совершенно неинтересно хочешь ты или нет.
Как Урсула ненавидела ее.
— Вы сами сказали, чтобы я попробовала! — закричала девушка, — а теперь, когда я получила место, мне надо ехать.
— Я говорю, ты не поедешь так далеко, — сказал отец.
— Почему бы тебе не подыскать себе место в Илькстоне? Тогда бы ты могла жить дома, — спросила Гудрун, которая ненавидела всякие столкновения и не могла понять неправильных приемов Урсулы, но считала себя обязанной стать на сторону сестры.
— В Илькстоне нет места, — громким голосом возразила Урсула, — и в таком случае я лучше уйду совсем.
— Если б ты спросила об этом, тебе нашлось бы место и в Илькстоне, но ты захотела разыграть из себя величественную особу и поступить по-своему, — сказал отец.
— Я нисколько не сомневаюсь, что ты охотнее бы ушла совсем, — ядовито заметила мать, — но я твердо убеждена в том, что люди, с которыми тебе пришлось бы иметь дело, недолго остались бы с тобой. Ты слишком много воображаешь о себе.
В словах матери и дочери чувствовалась острая взаимная ненависть.
Наступило общее упорное молчание. Урсула поняла, что она должна заговорить первой.
— Но ведь они же мне написали, значит я должна ехать, — сказала она.
— Откуда ты возьмешь денег на дорогу? — спросил отец.
— Дядя Том даст мне, — ответила она.
Снова воцарилось молчание. На этот раз победа была на ее стороне.
Наконец, отец поднял голову, его лицо носило следы напряженной мысли; казалось, он усиленно искал выхода.
— Вот что, — сказал он, — так далеко ты не поедешь, я попрошу мистера Берта дать тебе место здесь. Я совершенно не желаю видеть тебя по ту сторону Лондона.
— Да, но ведь мне же надо ехать в Кингстон, — сказала Урсула, — они прислали за мной.
— Обойдутся и без тебя, — спокойно ответил он.
Минуту она помолчала, боясь расплакаться.
— Хорошо, — произнесла она наконец тихим, напряженным голосом, — вы можете не пустить меня туда, но мне необходимо иметь место, я не останусь дома.
— Никто тебя и не оставляет, — рванулся отец, побледнев от гнева.
Больше она не стала говорить, на ее лице появилась надменная улыбка, и она всячески старалась подчеркнуть свое враждебное безразличие ко всему окружающему. В нем подобный ее вид всегда вызывал желание убить ее. Она направилась в гостиную напевая: