— Мьсё Бигар, — из кабинета выбежал Габриэль, — подождите. Выслушайте меня!
Максим посмотрел на световое табло, где так медленно ползли цифры, и в нетерпении нажал ещё несколько раза на кнопку вызова, словно это могло как-то ускорить приезд лифта.
— Мы с вами уже всё обсудили, — ледяным тоном произнёс он.
— Я прошу вас, буквально на пару слов. — Габриэль выглядел разъярённым. — Мне есть что вам сказать.
— Говорите. — И тотчас прозвучал щелчок, что лифт достиг нужного этажа.
— То, что вы хотите сделать, это совершенно не вписывается в общую композицию.
— О как! А я считал, что вы мастер своего дела, — Максим иронически приподнял брови.
— Я мастер своего дела! — Габриэль вздёрнул подбородок и с вызовом посмотрел на гендиректора. — Но вы сейчас пытаетесь вмешиваться в мой творческий процесс, это как если бы кто-то пришёл и начал бы вас поучать, как управлять компанией. А ведь каждый мой проект — это искусство, шедевр…
— Это прежде всего мой кабинет, — перебил его Максим, — в котором я буду проводить большую часть своей жизни, и если я говорю, что эта стена должна остаться в том виде, в каком она есть — значит, так и должно быть. — Габриэль попытался возразить, но вновь был остановлен. — И я ещё раз повторюсь: оставьте мой кабинет и занимайтесь другими.
— Но мсьё Бигар, кабинет гендиректора всегда делают…
— Мьсё Делавинь! — Голос Максима прозвучал вкрадчиво. — Вам нужна эта работа?
— Что за вопрос? Конечно, нужна! Если бы было иначе, меня бы здесь не было.
— А я вот уже сомневаюсь. — За его спиной разъехались створки лифта. — Так ли уж вы нужны моей фирме. — И вошёл в лифт.
Глава 10. Вечер
Сказать, что Катрин пережила потрясение, это значит, ничего не сказать. Как только она оказалась в кабинете, тут же захлопнула дверь, закрыла замок на два оборота и для надёжности ещё придвинула конфискованный стол.
— Мамочки. Мамочки, — в панике металась она по комнате. — Что делать? Что делать?
Вытащила наушники из ушей и обнаружила неподключенный штекер, мгновение стояла с открытым ртом, а затем от стыда хлопнула по лбу рукой. Долгим напряжённым взглядом посмотрела на входную дверь.
— Да я ни за что теперь отсюда не выйду! — твёрдо произнесла она вслух. — И никого не впущу к себе. — Горько усмехнулась, понимая абсурдность всех своих высказываний.
В коридоре прозвучал голос Делавиня. Катрин бросилась к двери, оттолкнула в сторону стол и приложила ухо к холодной поверхности, застыла, пытаясь разобрать, о чём идёт разговор, но, к сожалению, слышен был только голос гения. Явно говорили о работе. Но вот что — было не разобрать.
Она услышала, как на этаже открылся лифт.
— Ну, ведь не слышно ничего! — посетовала она вслух, прикладывая к двери другое ухо.
Смогла разобрать только «кабинет гендиректора», и сразу же после этого лифт уехал. За дверью тут же стало тихо-тихо. Отодвинулась от двери. Очень хотелось её открыть и посмотреть, что там происходит. Но подлое воображение рисовало картины одну страшнее другой: то Делавиня с надменным взглядом и командой рабочих, как на подбор красавцев; то Энзо с его пассией в праведном гневе; или того хуже — холодного, немного равнодушного гендиректора. И все они вот прямо сейчас стоят там, за дверью.
— Нет, не буду! — Решительно покатила стол к окну, где на подоконнике были разбросаны её вещи. — Но и терять драгоценное время тоже не стоит.
Подтянула стул и открыла ноутбук, подсоединила свой фотоаппарат к устройству и перенесла фотографии на диск. Ещё раз с сомнением взглянула на дверь. Теперь там активно что-то переносили. Рабочие переговаривались между собой и громко смеялись. Вставила штекер в разъём mp-плеера и нажала на кнопку воспроизведения, беззлобно произнесла:
— Эх, нет на вас Делавиня!
И приступила к проектированию. Она рисовали, писала, вносила правки, масштабировала, вставала и повторно делала замеры, снова рисовала. Нет. Она не забыла о том, что произошло днём, но за работой яркость этих ощущений потускнела.
А тем временем на город опустился вечер, а в плеере закончился плейлист. И Катрин наконец перенесла все данные в специальную программу. Устало растёрла глаза, виски, сцепила руки в замок и потянулась, сладко зевая. Взгляд упал на окно. Солнце давно скрылось. Наступили сумерки.