Но, не углубляясь в область непонятной мистики и противоречивой религии, в двух словах поведаю о зарождении верований как единой системы. Скорее всего оно принадлежало прекрасным школам древнего Египта. И только с утратой смысла этого духовного учения, произошло дробление цельной системы, на религию и философию. Чего не должно было случиться, ведь ни один разумный человек не может жить полной жизнью, без знания законов Природы как внутренней так и внешней, и Великая тайна является скорее моральной чем религиозной. Потому что, праведная жизнь человека - это договор с Богом, разум - это подпись Бога под договором, а тело человека - это престол для совершения Великого таинства.
Над Радужным текстом я работал неприемлемо долго. Находясь в сомнении большую часть дня, поглощенный своим замыслом, ночью мне удавалось избавиться от подозрений и полностью придаться работе. И я очень надеюсь на то, что в эпоху интеллектуального развития, меня за это не обвинят в чернокнижии и не сожгут на костре «великой инквизиции».
Конечно я допускаю разумное сомнение касаемо данного текста, ведь оригинальное писание как умышленно, так и ненамеренно искажалось на протяжении тысячелетий. Но, насколько возможно, я постарался сгруппировать сложный материал в единое целое, не выдумывая и не прибавляя ничего лишнего. А в процессе написания я больше руководствовался собственными чувствами чем мнением сторонних авторитетов.
И в продолжение, - если кто посчитает мои взгляды не истинными, не разумными и голословными, я ему отвечу, что это справедливо и для его собственных утверждений! Поэтому, критиком мне будет только Истинный Бог, с помощью которого и была проделана эта работа, а предпочтение взглядов я оставлю за своими читателями.
12 Мая, 2016 год.
Ж.Л.Б.
Часть 1. История без начала.
Начну с того, что это не моя история, но поведаю о ней я.
Начинается она не с рождения в хлеву, и написана не для невежественной массы, которая оставляет свои пожертвования на каменном алтаре бога. Эта история для тех, кто видит в боге символическое проявление великих начал. Для тех, кто готов осмыслить скрытое значение философских выражений и религиозных истин.
Пора бы нам уже покончить, раз и навсегда с теми священниками, которые убивают религию, не хуже чем историки убивают историю. Одни пишут, что историки не чисты на руку, другие, что им все известно о тайных обществах и заговорах внутри церкви, но пока никому не удалось установить в какой мере вина за величайшее заблуждение лежит на священниках, а в какой на самих историках, пишущих об этом.
В этой истории добродетель не восторжествует, а зло не будет наказано. В ней нет места для сомнений, потому что, сомнения это недоверие самому себе. А тот, кто не доверяет самому себе, вряд ли сможет понять эту хронику. Которую я, пожалуй, начну с дневника Филиппа Дассе, доставшегося мне вместе с некоторыми военными документами и медалями, после смерти моего деда.
Раньше я не обращал внимания на исписанную пожелтевшую тетрадь, лежавшую в бархатном красном альбоме, вместе с черно-белыми фотографиями моей бабушки и моего деда, офицера красной армии. Тем более, меня никогда не интересовал немецкий язык, которым и была размалевана эта желтая тетрадь. Мода на патриотизм, а главным образом потребность узнать все связанное со своей семьей, вот, что заставило меня обратить внимание на эту тетрадь, датированную 1949 годом. Честно говоря я занялся ее переводом, даже не ради любопытства, скорее, чтобы узнать имеет ли она какое-либо отношение к истории моей семьи. И если меня и не удивило, что я в ней нашел, то уж точно озадачило и побудило к дальнейшему написанию этой книги.
Из дневника Филиппа Дассе:
21 сентября, 1940 года.
Дождь. В эту ночь мне совсем не хочется выезжать в Кенигсберг переполненный тифозной заразой. Моя поездка из Берлина в Россию затянулась по причине непредвиденной встречи с человеком из рейх канцелярии.
Капли воды стучат по крыше моего просмоленного зеленого вагона с табличкой: «Берлин-Кенигсберг».
…. Смотря в окно вагона на мелькавшие дома немецких провинций, я понял, что дожил до того момента, когда наш канцлер осознал, всю силу Германии как великой державы. Ему было ничуть не стыдно говорить умирающему о его болезнях, он, как самонадеянный доктор Фауст, имеющий на руках план превентивной войны с половиной мира, распространялся по этому миру, со скоростью лесного пожара, тем самым избавляя себя от ответственности так называемого агрессора.
Как заметил автор, писавший когда-то о Фаусте: «История составлена из правдивых событий, свидетелем которых нам суждено было стать»...
Воскресенье, 22 сентября.
Утром прибыл в Кенигсберг. Дождь остался позади, но небо такое же серое, какое преследует меня уже на протяжении трех последних дней. Мне нужно попасть в район Хаберберг, там меня ждет шести цилиндровый мерседес, который будет возить меня по всей Восточной Пруссии. Как же мне все-таки нравятся немецкие машины, наши мастера делают свое дело, ради самого дела, и кроме того, на ней можно позажигать на провинциальных дорогах.
В мои скромные задачи входит связь с тайной агентурой по всей Восточной Европе, уже охваченной страхом от исходящей угрозы со стороны моей Германии. Поэтому я неохотно появляюсь в оживленных местах и стараюсь избегать большого скопления людей. Ведь чем больше тишины в моем окружении, тем дальше мой провал как имперского агента.
Четверг, 26 сентября.
Домой сегодня вернулся из необычайно красивой и величественной Альтштадтской церкви, умиротворенным и спокойным, и тут появился «почтальон». Он долго не тревожил меня своим появлением. Впрочем, «почтальон» обязан предупреждать агента о предстоящей опасности только тогда, когда нарушена непосредственная связь с агентурой. Но, я имел надежные и чистые источники. В Кенигсберге это была обувная лавка в районе Хаберберга.
Он появился так же внезапно, как приходит срочная телеграмма, а значит его появление у меня, могло означать все что угодно.....
- Все хорошо, - в тот день сказал мне «почтальон», - опасности и нареканий в вашу сторону нет. Есть пакет с отметкой: «лично в руки», от Вальтера Вюста, - сообщил он с порога. - Вюст поручил передать это лично вам, со словами: «После того, как вы это сделаете, вас наградят железным крестом на званном ужине в рейх канцелярии».
В сером, бумажном пакете, были документы, фотографии и личное поручение. Я должен был раздобыть потерянные ключи к еврейской Торе, которые по агентурным данным, были у одного отшельника живущего в России, где-то на Эльбрусе. На одной из фотографий, был виден пьющий человек, сидевший на голой земле возле полуразрушенного древнего сооружения.
Сейчас я могу себе признаться, что никакой вражды к русским во мне не было и нет. Меня всегда притягивала к себе так называемая русская душа. Больше того, мне нравились русские, хотя я и боролся с их государством.
- Запомни, - вдруг, резко, перебил мои мысли «почтальон», - Вюст закончил словами: «В России, над этим работает 5-е управление наркомата обороны. Они не слишком щепетильны, и ему не хотелось бы, чтобы вы им перешли дорогу!»
1 октября,1940 года.
Я плохо спал эту ночь, снился какой-то кошмар. Помню женщину в зеленых одеждах и слепого мужчину размахивающего передо мной тростью, трехцветную собаку в лесу, которая и вывела меня оттуда.