Он оборвал ее характерным властным жестом; его смуглое лицо оставалось непроницаемо спокойным.
— Ради Бога, оставь. Здесь все либо черное, либо белое!
Резкость его тона ошеломила ее. Сильные пальцы барабанили по нагрудному карману, увлекая ее в лавину самоуничижения. Сглотнув, она схватилась за спинку стула, как за единственную поддержку.
— Значит, у меня нет никаких шансов? — с запинкой спросила она, чувствуя сухость во рту.
— Я так думаю, — пояснил он ледяным голосом, равнодушным, как у судьи. — Ты это сделала. Почти.
Она прикусила нижнюю губу мелкими ровными зубами, пытаясь унять дрожь, и уставилась на Тайрона с мрачным напряжением. Внезапно что-то блеснуло в глубине его глаз, и он широко, ослепительно улыбнулся.
— Теряешь выдержку, малышка?
— Я потеряла ее прошлой ночью! — жалко заикаясь проговорила она.
— Совершенно верно, — сухо согласился он.
— Лично я хотела бы забыть прошлую ночь. Договорились?
— Да, безусловно договорились. Мне и самому пришлось нелегко в последние дни. Не придавай этому значения, малышка. Момент безумия быстро стирается из памяти. В таких случаях людей выручает забывчивость.
У нее перехватило дыхание от его неприкрытой наглости, тут было уже не до чувства юмора. В его глазах снова поигрывал сатанинский огонек, сопровождавший переход от ледяного безучастия к безжалостной насмешке.
— Значит, вы сыграли грязную шутку! — Ее голос все еще бессильно дрожал.
Он улыбнулся ей — чарующая, тщательно рассчитанная улыбка.
— Да, это так, я не мог удержаться от искушения. Кажется, мне доставляет мрачное удовольствие сердить одну маленькую, своевольную рыжую головку.
Пейдж порывисто отвернулась и схватила свою сумку.
— Вы в самом деле самый ужасный насмешник! — Ее голос немного осип, но в нем уже пробивались кокетливые нотки. — Даже если я вас никогда больше не увижу, я вас запомню навсегда.
Он улыбнулся какой-то своей тайной мысли.
— Не могу пока ответить тем же. Повтори это когда-нибудь еще.
— Буду рада, — с вызовом ответила она.
— Обязательно сделай это, рыжик! — протянул он и наклонился за ее чемоданами. Теперь она видела только приглаженные волосы цвета воронова крыла и не заметила насмешливых складочек в уголках его рта, выдававших тайное веселье. Пейдж отчетливо чувствовала в нем ту магнетическую скрытую силу, что свойственна бывает самостоятельным мужчинам. Она подобна свернутой пружине и обеспечивает сильному человеку мгновенную реакцию в любых ситуациях. В радиусе действия этой силы проверяется многое. Сейчас Пейдж понимала, что таким объектом стала она сама. Сейчас она проходит проверку и испытание. Она и ее женственность.
Неожиданно выпрямившись, он бросил взгляд в ее сторону, как будто подслушал, о чем она думала. Она прикрыла глаза, пытаясь защититься от зеленого огня его взгляда, и с ненавистью подумала, что ведь он смеется над ней, знает о каждой ее мысли.
— Почему вы так на меня смотрите? — Это вырвалось у нее против воли.
— Ты, должно быть, хорошо разбираешься в мужских взглядах! — Ну да, прямого ответа он ее не удостоил!
— Такие, как вы, мистер Бенедикт, мне еще не встречались, — отрывисто проговорила Пейдж, чувствуя, что ей угрожает новая коварная ловушка.
— Полагаю, что это действительно так! — Столкнувшись с ее взглядом, он задержал его в беспощадном изумрудном блеске. Они стояли совсем рядом, однако у нее возникло странное ощущение, что расстояние между ними стало значительно шире.
Они говорили об одном, но за этим разговором шел невидимый бурный спор эмоций, враждебных друг другу, и этот спор отнимал у нее силы. Она рассеянно повернула к нему свою маленькую яркую головку и какое-то время не могла отвести взгляда от его глаз. Эти зеленые огни обладали такой проникающей силой, что она снова подумала: а ведь он читает мои мысли.
Смуглое, гладкое лицо с высокими скулами приблизилось к ней вплотную, усилив напряжение, которое оба, казалось, были уже не в силах скрывать.
— Будет очень хорошо, если ты сможешь забыть о прошлой ночи, — резко проговорил он. — Считай это неприятным поворотом судьбы, безумством, вызванным «винирой».
— Умоляю вас, я и не думала об этом, — запротестовала она, темнея глазами, зрачки которых начали расширяться, заполняя радужку.
— Не лги!
— Почему вы все усложняете? — яростно воскликнула она, уязвленная грубостью его тона. — Я вас совершенно не понимаю.
— Могла бы попытаться, — предложил он высокомерным тоном, с таким выражением лица, которое можно было истолковать как «катись ты к дьяволу». Каким-то образом Пейдж нашла в себе силы отойти назад.