— А что по этому поводу скажет Тлакаелель?
— Почему мы не слышим его мнения?
— Вот именно, пусть выскажется главный советник тлатоани!
Страсти накалялись, вожди и старейшины повскакивали со своих мест и искали взглядом человека, на чью мудрость, дальновидность они полагались многие годы. Для многих он стал эталоном в поведении и подходе к решению важных для народа вопросов. Никто никогда не сомневался в его мужестве и решительности (всем было известно, какую роль он сыграл в мятеже, позволившим ацтекам сбросить иго и стать независимым народом). Тлакаелель спокойно встал и повернулся к тлатоани лицом:
— Стоит ли нам, ацтекам, великим правителям страны Анауак думать о том, как сохранить в памяти народ, который слился с нашим, не сумев самостоятельно отвоевать себе свободу, старейшие? У нас великие цели! И если какие-то полукровки протестуют… что ж, пусть они передают из уст в уста, как их богатые предки — домоседы не желали пролить кровь за свободу своих детей! Мы — победители и будем писать ту историю, и рассматривать её так, как видим её мы. Я полностью поддерживаю решение нашего тлатоани!
Несколько минут в зале заседаний Совета висела тишина. Тлатоани поднял правую руку и закончил Совет:
— Мы приказали собрать все рукописи в нашем городе. С завтрашнего дня тлакуилы, тламатиниме и прочие люди, имеющие отношение к Кодексам приступят к созданию новой истории. Они будут прославлять мужество и доблесть наших предков, подобную гордому орлу или яркому солнцу, которое освещает наш путь! Все старые записи завтра на центральной площади Теночтитлана будут преданы очистительному огню! Мое решение таково. Исполняйте его! — тлатоани резко встал и уверенным шагом направился к дверному проему, где скрылся в длинных переходах огромного дворца. С его уходом собравшиеся в полной тишине покинули совещательный зал. Они были несколько шокированы тем, что тлатоани огласил свое решение без голосования. Высказать возмущение, что их просто отстранили от решения, столь важного для всего народа Анауака, никто не посмел. Тлатоани показал, насколько могущественна его власть, и каждый мучился единственным вопросом: «Что же ждать в дальнейшем?».
Амантлан и Тлакаелель вышли в разные двери. Возле лодки Амантлана поджидал Кремниевый Нож. Едва они сели в лодку, как Амантлана прорвало:
— Он не пожелал выслушать даже согласия Совета, такое ощущение, что его предложение — это приказ! Он не имеет на это прав! Почему ты запретил мне выступать?
— Мы говорили об этом!
— Но нужно было протестовать!
— Нет, во-первых, это бесполезно, во-вторых, ты должен быть чист перед тлатоани и Советом, чист от любых подозрений! У нас другие цели!
— Но я выглядел трусом в глазах тех, кто сказал правду!
— Мы послужим высшей цели.
Друзья направили лодку к загородному имению Амантлана, откуда он вынес два кожаных свертка. Лодка была одна, она тихо плыла по городским каналам, не встречая припятствий на своем пути, но едва они попали на свободную гладь озера, как их окликнули сторожа. Амантлан назвал пароль, но сторожевая лодка неумолимо приближалась, пришлось остановиться. Патрульные осветили ночных путешественников, узнали Амантлана и доложили:
— Тлатоани приказал осматривать всех, кто сегодня попытается покинуть Теночтитлан, извините за беспокойство, но вы не исключение…
Когда до друзей дошел смысл сказанного, они поняли, что их затея слишком опасна. Теперь же она могла провалиться в самом начале. Пока Кремниевый Нож лихорадочно пытался найти выход. Амантлан, привыкший действовать быстро, отбрасывая всякие сомнения, полагаясь только на свои инстинкты, незаметно дал сигнал гребцам. Никто даже не успел сообразить, а вокруг уже завязалась кровавая драка. Гребцами у военачальника Анауака были тласкаланцы, которые с огромным удовольствием бесшумно и в одно мгновение перерезали горло, наклонившимся в лодку для досмотра патрульным. Все было сделано быстро, но пустая лодка патруля привлекла других сторожей. Они подняли тревогу.
— Налечь на весла! Уносим свои головы! — Амантлан, не обращая внимания на рану, уверенно взялся за свободное весло. Лодка летела на хорошей скорости, тласкаланцев просить налегать на весла не приходилось, они знали, что от быстроты зависит их жизнь.
Стражи ночного Теночтитлана не желали упускать нарушителей и почти наступали им на пятки. Наконец, рывок помог преследуемым выскальзнуть из освещаемого круга, а луна зашла за набежавшую тучу. Это стало сигналом к изменению плана. Амантлан и Кремниевый Нож поняли, что пришло время покинуть лодку незамеченными — другого шанса не будет. Они прыгнули в воду, захватив драгоценные рукописи, и направились к берегу, темнеющему вдали. Лодка тласкаланцев сделала крутой вираж и поплыла налегке в противоположную сторону, уводя погоню за собой. Ощущая себя преступниками, друзья выбрались на берег и углубились в чужое поместье. До загородного дома Амантлана было еще далеко, но они хорошо знали окрестности, главное было не попасться патрулям. К несчастью, странный побег из города наделал большой переполох, и в погоне теперь участвовали не только лодки, но и пешие воины ацтеков. Пробираться через чужое поместье было сложно, беглецов спасало только хорошее знание местности и опережение преследователей, которые вынуждены были прочесывать каждый дом.
Наконец, Амантлан опустился на землю, болела, только начавшая затягиваться рана, он чувствовал, что страшно устал и был рад — перед ними располагалось его поместье. Предстояло передохнуть и неслышно проникнуть в дом, а там решить, что предпринять с рукописями и с товарищем. Времени на более продолжителъный отдых у друзей не было, и они продолжили красться, низко пригибаясь к земле, используя каждый куст и дерево, совсем, как юные ягуары…
Иш-Чель крепко спала, ребенок не представлял особых хлопот и рос спокойным, дающим возможность матери отдохнуть ночью от дневных забот. Непривычный шорох в темной комнате разбудил и напугал Иш-Чель, она готова была закричать, призывая слуг на помощь, когда заметила силуэт мужчины. Скорее догадываясь, чем, узнавая, она произнесла:
— Амантлан?.. — тень замерла, за нею показалась другая, заставив Иш-Чель вздрогнуть. Но она не успела закричать, потому что первая тень тихо произнесла:
— Да, женщина, это я. Не поднимай шума и не зови слуг. — Амантлан наощупь нашел небольшую лучину и зажег ее, осветив своё лицо. Мягкий свет выхватил из темноты его заострившиеся черты, мокрую одежду и кровавые пятна на ней. Иш-Чель спокойно оторвала от подола своей юбки кусок ткани и протянула мужу. Он осторожно просунул тряпицу под повязку и осмотрелся. Из темноты проглядывали очертания люльки, сложенные аккуратными стопками вещи. Амантлан не пошел к ребенку, а направился к вещам, отыскав, для себя и товарища подходящую одежду. Он протянул её другу, отошел в темный угол, скинул с себя мокрую. Засунув снятое в самую глубину кучи, он обратился к своему товарищу, опять прижавшему свертки к груди:
— Из этой комнаты ты пойдешь с моей женой вдоль реки, потом у дерева, растущего прямо посреди тропинки, свернете в глубь сада. Там есть небольшая яма, возьмите с собой теплые вещи, — Иш-Чель испуганно взглянула на колыбель, где спал сын и с удивлением посмотрела на мужа. Она по-прежнему не произнесла ни слова.
— Сейчас здесь будут воины, мы их немного опередили, нам нужно спрятать Кремниевого Ножа и рукописи, которые не должны попасть к ним в руки. Я не могу провести его, мне нужно встретить патруль на пороге нашего дома, чтобы помешать им обыскать поместье.
Услышав объяснение, Иш-Чель достала свернутые одеяла и направилась к выходу, кинув обеспокоенный взгляд на спящего сына. Ситуация била настолько ей непонятна, что только предупреждение Аманлана о преследовании и страх за жизнь сына заставили её выполнять все его указания, надеясь, что он знает, что делает и чем рискует.
Она вышла в ночь, а Амантлан и Кремниевый Нож молча переглянулись, теперь все зависело от умения Амантлана направить преследователей по ложному следу. Не теряя времени, Амантлан быстро прошел к пристани и отвязал две лодки, одну из них он накренил так, чтобы она зачерпнула побольше воды и постепенно пошла ко дну, увлекаемая течением. Вторая лодка тихо скользила по воде, а под стенами поместья уже слышалась громкая перепалка привратника с преследователями, поднявшая переполох во всем имении.