А теперь и не узнает.
— Александра с тобой?
— Она в другой комнате, играет в куклы с новой подружкой. — Голос мужа смягчился.
Насколько же открыта и непосредственна была их очаровательная дочурка! За эту, неделю Алекса обрела немало новых знакомых — ив игровой комнате больницы, и в мотеле. Она легко находила друзей, и это было прекрасно, особенно, сейчас, поскольку ей уже никогда не суждено иметь младшую сестричку.
— Ах, Александр… случилось чудо!
Сидя в телефонной будке с заснувшей на руках малышкой, Джейн рассказала мужу о чуде. Она не видела лица своего обожаемого Александра, талантливого музыканта с тонкой душой поэта, но хорошо себе представляла ошеломленный взгляд родных глаз и чувства, которые в них отразились: надежда, страх, радость, недоверие и… тревога.
— Я не сошла с ума, любовь моя, — после долгого молчания мягко заверила мужа Джейн. Она чувствовала невысказанное беспокойство Александра о том, что горечь утраты вызвала, видимо, психическое расстройство, толкнувшее Джейн на похищение чужого ребенка.
— Но, Джейн, это же слишком… Почему ты смеешься? — Услышав ее тихий, радостный смех, Александр еще больше встревожился.
— Потому что я забыла сказать тебе о деньгах, драгоценных камнях и ожерелье.
До этого Джейн три раза пересказала Александру всю историю от начала до конца, но забыла поведать ему о богатстве в виде драгоценных камней, от которого она отказалась, и о деньгах, которые она обнаружила в сумке. Наличные и ожерелье были неоспоримым доказательством реальности чуда, но Джейн совершенно о них забыла, поскольку единственное и главное сокровище мирно посапывало у нее на руках.
— Деньги, драгоценности и ожерелье?
Джейн в очередной раз повторила историю во всех деталях и услышала, как беспокойные возражения Александра постепенно переходят в радостное неверие их счастью.
— Дорогая, сейчас мы приедем за тобой. Мы с Алексой приедем за вами с Кэтрин.
Мельком взглянув на крошечного младенца, Алекса заявила с присущей ей категоричностью:
— Это не моя сестра.
— Милая, она — твоя сестричка, — быстро придя в себя от изумления, ласково прошептала Джейн, нежно погладила золотистые кудри Алексы и спокойно пояснила:
— Волосы у Кэтрин темные, как у папы, а не светлые, как твои или мои, и глаза у нее голубые, но она все равно твоя сестра.
— Нет.
— Алекса!
— Папа, я не хочу, чтобы она была моей сестрой. Мне она не нравится.
— Алекса!
— Это не моя сестра! Я ее не хочу! Мамочка! Папочка! Отвезите ее обратно в больницу!
Прошло три недели с тех пор, как Изабелла, простившись с дочуркой, продолжила свое бесконечное путешествие, обнимая сверток с куклой. Она была смертельно раненным существом, едва живым от горя, но для людей Жан-Люка несчастная женщина выглядела как и прежде.
Изабелла привела преследователей из Канзас-Сити в Нью-Йорк, где за несколько минут до посадки в самолет на Ниццу подошла к одному из этих страшных парней и сунула ему розовый сверток.
— Я еду на встречу с Жан-Люком, — прошипела она по-французски. — И скажу ему, что вы сделали все, что было в ваших силах, но он нанял простофиль.
Изабелла думала, что никогда уже не вернется на Иль. Но теперь возвращалась, чтобы с презрением посмотреть в лицо человеку, так беспощадно лишившему ее величайшего счастья на свете — возможности жить со своим ребенком. В Ницце она наняла небольшой самолет до Иль д’Аркансьель[3], и во время непродолжительного полета ей невольно вспомнилось, как родилась их любовь с Александром…
История эта началась в 1948 году. Война, истребившая всю семью Изабеллы, закончилась, но никогда не забывалась. За время фашистской оккупации Изабелла поняла, что никакой страх не может победить веру; и теперь, когда надежда на счастье делала свои первые неуверенные шаги, девушка поверила: в мирное время все мечты сбываются. Она отважно сражалась в рядах Сопротивления, но только теперь решила все-таки попробовать воплотить в жизнь свою мечту и написала принцу Александру Кастилю.
«Я провела тщательные исследования дизайна изделий вашей фирмы в музее ювелирного искусства», — заявляла Изабелла в своем письме, правда, не уточняя, что ее «тщательные исследования» заключались в долгом и пристальном рассматривании сверкающих витрин шикарных магазинов «Картье», «Ван Клиф и Арпельс», «Кастиль». Девушка была уверена в том, что более всех в ее творениях нуждается именно «Кастиль», так как этот дизайн «слишком причудлив, но в нем явно не хватает романтики». К письму она приложила эскизы своего собственного оригинального дизайна в романтическом стиле и сообщила, что готова приехать на остров Иль, «если Его Величеству будет угодно».
Наивное письмо Изабеллы заставило принца не только весело рассмеяться, но и задуматься. Ювелир из Парижа была права. И несомненно, у нее имелся недюжинный талант, о чем свидетельствовали эскизы, а смелость, с которой написано письмо, заинтриговала и очаровала Александра.
После окончания войны принц посвятил себя сохранению природной красоты острова Радуги и возложил управление «Кастиль джуэлс» на своего младшего брата Жан-Люка. Тот очень ловко вел доходный бизнес компании ювелирных изделий в стиле барокко, но в производстве давно уже не было никаких нововведений, в частности не привносилось ничего из современного искусства двадцатого столетия.
Александр собрался в Париж, чтобы познакомиться с Изабеллой. Но накануне своего отъезда, во время ежедневной прогулки верхом, залюбовавшись великолепным зрелищем радуг, в честь которых и было названо островное королевство, Александр упал с лошади и сломал ногу. Поэтому на встречу с дизайнером в Париж отправился Жан-Люк.
Увидев красавицу Изабеллу, ее золотистые волосы, сапфировые глаза, чувственные губы, Жан-Люк сразу решил, что заполучит эту девушку.
Годы сиротства и партизанское движение сделали Изабеллу бесстрашной. Она насмехалась над дьяволами в образе фашистов, оккупировавшими Париж, вела себя независимо и ничего не боялась. В те годы Изабелла была хулиганкой и сорвиголовой, но при этом чудом сохранила в душе мироощущение романтического художника.