Я сейчас так далеко отсюда, что даже и не вспомнить откуда я вообще взялся. Но что-то тянет меня домой, как магнит. И я не могу сопротивляться этому. Я могу лишь верить, что когда-нибудь, я, наконец, смогу поверить в то, ради чего я живу сейчас. Я закрываю глаза и на мгновение передо мной проносится вся моя жизнь, но я не боюсь этого, потому что я знаю, что она еще не закончена. Горечь разочарований, и сладкий вкус побед. Всего того, что я пропустил, и всего того, что еще только будет. И я поднимаю руку, потому что прошло время сидеть у реки Леты — пора действовать, чтобы продолжать идти вперед. Я даю команду. И яхта, с пятью наивными связанными туристами, закрытыми в каютах, совершает посадочный маневр. Яхта приземляется, сверкая на солнце новыми амортизаторами. Когда в воздух перестает подниматься пар от посадочного покрытия, открывается люк и выезжает трап. Я медленно и чинно выхожу из корабля, нас всего трое, но чтобы спасти этот мир — хватит. Но для начала, мы его должны победить. Корабль приземляется в порту Жемчужный, один из самых космопортов Средней Азии. Я выхожу на площадку и вдыхаю свежий ароматный воздух, такой, каким я не дышал уже давно. Я вижу вдалеке огни машин, слышу шелест винтов садящихся вертолетов. Конечно, они все уже знают. Конечно, они уже здесь. Я иду через все поле и вижу группу людей, наверное, уже везде сидят снайперы, наверное, они все уже давно в сборе. Эту группу помогал комплектовать, наверное еще я сам. Тот, который был. Один из последних. Но пришло время. Принимать решения и действовать, потому что ты уже не можешь иначе. Тебя просто несет по инерции, и все быстрее, и быстрее. Они не будут меня уговаривать, когда я пересеку невидимую черту — сколько же там, ах да — пятнадцать метров — критическое расстояние, а потом — все. Я на миг останавливаюсь и ловлю жадно раскрытым ртом прохладу, я раскидываю руки и силюсь обнять объем вокруг меня. Я хочу им упиться, я хочу стать им. Как все-таки хорошо — это ведь Земля. Асфальт под ногами начинает мелко дрожать, и иллюминаторы корабля в трех шагах от меня покрывается легкой паутинкой трещин. В темном небе постоянно мигают звездочки — это или спутники, или звездолеты. Маленькие — это легкие бесшумные катера, вроде моего, их почти невозможно засечь, побольше, желтого цвета — это крупногабаритные лайнеры, мощные большие машины, а еще где-то там, вдалеке крутятся гигантские орбитальные станции, и там живут миллионы людей, и все они зависят друг друга. Порви одну ниточку — и все упадет. А еще, где-то там, где уже и не разглядишь за суматошным мельканием — холодным безразличным светом горят звезды. Там, куда мы разучились стремится. Те, в кого мы разучились верить. В том месте, куда мы отказались идти. Потому что мы разучились боятся, мы стали боятся самого страха и мы сдались перед неведомым. Мы забаррикадировались в своей Галактике и боимся высунуть носа даже на метр. Мы боимся самих себя, друг друга, как звери в маленькой плотно запертой клетке. Главное — это не разучится мечтать, даже тогда, когда кажется, что все уже потеряно. Даже тогда, когда умерла надежда — нам остается только одно — мечтать. И глупо было бы не использовать этот шанс. Пятнадцать метров — три секунды быстрого бега. Я слышу чьи-то голоса, усиленные мегафонами, чьи-то крики, всеобщую суету. Все-таки, пожалуй хватит, прошло уже четыре. И я делаю шаг. Когда срабатывает Закон, это означает, что бой уже начался. И все равно с кем, даже если с самим собой. Он срабатывает моментально, пробегая еле заметной волной. Они еще не успевают сообразить. Я всматриваюсь в их лица — это те, кто никогда не видел законников. Это те, кого набрали из десанта прошлой осенью. Произвели в элитные войска. Они — не поверят, они — не умеют. Я в своем праве. Я иду и смотрю на испуганные лица, на суматошно убегающих людей, на брошенные в суматохе вещи. Они знают — пощады не будет. Потому что Закон никогда не включается вхолостую, потому что я — в своем праве. И я пришел, чтобы пройти. Я иду сквозь людей, сквозь металл и яростный холод, и лишь блеск звезд на клинке моего меча — единственное, что напоминает мне зачем я здесь. Я просто иду, никого не замечая. А люди вокруг меня — протяни руку и дотронься. А я иду. Я не обращаю внимания на выехавших боевых роботов, на наставленные трубы излучателей. Я иду. Шаг за шагом, протаскивая зону Закона вперед, задевая дома и машины. За окнами гаснет свет, я смотрю, как понуро опускаются застывшие было в боевой готовности роботы, еще минут пять — и я уйду. Вот только я не знаю, насколько хватит моего Закона. Закона, который бездействует, в конце концов, кого я обманываю. Закон — он не знает пощады. Я знаю, что сейчас мобилизованы все войска в Средней Азии, приведено в состояние боевой готовности все, что придумали в военных лабораториях, самое страшное. Вот только все это — от того, что страшно, потому что Закону не может противостоять ни одно единственное известное мне средство. Я закатываю глаза от невыносимой боли. Я борюсь. С Законом. Как могу, изо всех сил. Я ухожу, протягивая за собой шлейф темноты. С каждым моим шагом город погружается во тьму. Зона Закона движется вместе со мной. Такого еще никогда не было, но так есть, значит, все правильно. Идя по грязному асфальту, заглядывая в лицо бездонному черному небу я понимаю, что следующий шаг будет последним. Я внутренне собираюсь и отпускаю его. Закон уходит. Резко и неотвратимо. И сразу же мощная волна, шума и плюющиеся огнем оружия. И все это — по мою честь. Но Закон ушел, оставив свой последний козырь — маленький кокон, который рассосется через минут пять, значит времени у меня еще много. Под моими ногами — расплавленный камень, над головой — рваное небо. И больше некуда идти. Либо вперед, либо назад. И я иду, боясь обернуться, потому что знаю — мне тогда не зачем будет идти вперед. И я иду. Подошвы оставляют нечеткие следы на оплавленном и горячем камне, как будто идешь по кипятку. Еще двести метров. Совсем чуть-чуть. На одном дыхании — ну же. Я уже не замечаю, как бегу. Как оскальзываюсь, как теряю равновесие, но падать нельзя. И я бегу изо всех сил. А потом я все-таки падаю, и уже на земле я вижу, как большая, огненно-красная ракета чертит в небе свою дугу. Я чувствую как мне в тело впиваются невидимые потоки излучений. Все, это конец. Сзади, маленькими незаметными звездочками, финишируют капсулы. Обычные десантные капсулы, они даже применяются в качестве спасательных в обыкновенных пассажирских кораблях. И вдруг во всем теле становится так легко, что я понимаю — я дойду. Дойду и сделаю. Потому что другого пути уже нет. И все становится очень понятным и простым. Я бегу, потому что Радуга еще далеко, а позади меня стоят мои боевые товарищи, гордо подняв головы. Они пришли, чтобы я смог, чтобы дать мне времени. Это безумный шанс, но я обещаю, что буду бороться до последнего и изо всех сил, до последней капли крови и до последнего хриплого вздоха. Пока я есть — я буду. Идя по тропе из собственных убитых желаний, ступая по траве зеленого цвета, идя вперед, надеясь, что впереди все будет только самое хорошее: По-другому нельзя. Потому что идя вперед, ты думаешь только о том, что будет, о том, что будет не с тобой, а я с теми, с кем будешь ты. Потому что это слишком тяжело, знать, что с тобой будет в следующую секунду, и поэтому ты следишь за теми, кто будет стоять завтра рядом с тобой. Ты узнаешь об этом из маленьких черточек и строчек, но ты знаешь, что все, что будет впереди — все зависит только от тебя. Только от того, о чем ты мечтаешь, закрыв глаза и уставившись бессмысленно пьяными глазами в небо. Ты смотришь на звезды, и тебе кажется, что они мигают тебе своими далекими огоньками, и тебе становится очень весело и ты безудержно хохочешь, усмехаясь в лицо тысячелетней звездной пустоте, смотрящей на тебя снисходительно и укоризненно. Каждая новая ст
* * *