— Я все сделаю, как ты скажешь.
Экономными, четкими движениями Джейк бросил Энни веревку, так что она оказалась у нее под мышками, и затянул.
— Сумеешь ослабить петлю, когда выберешься наверх?
— Да. Ребята меня научили.
— Угу. Точно. — Он вспомнил, как устроил нагоняй и Стиву, и Тома за то, что они теряли попусту время, уча Энни обращаться с лассо. — Видел я ваши упражнения.
Он еще раз проверил веревку.
— Держись лицом к обрыву. Помогай ногами и руками, иначе тебя может побить о камни. Бандит отлично знает, как работать с лассо. Он сумеет держать веревку равномерно натянутой и вытащит тебя наверх.
— Все поняла, босс, — сказала она голосом, звенящим от напряжения.
Джейк закричал, давая сигнал жеребцу:
— Назад пошел, назад!
Веревка сразу же натянулась. Было слышно, как цокают копыта Бандита по камням. А Энни начала свой подъем по крутому обрыву.
Прошло несколько секунд, показавшихся ему бесконечными, и она крикнула сверху:
— Выбралась!
Конец лассо с петлей упал к нему.
Когда Джейк выбрался на край обрыва, он криком остановил Бандита и, как только петля ослабла, вылез из нее. Энни стояла возле Шалфейки и растирала ей холку.
— Энни. — Пальцы, коснувшиеся ее щеки, дрожали. — Никогда больше меня так не пугай.
Он обхватил ее руками. Она была жива и здорова. Все на свете пустяки и не имеет никакого значения, только эта хрупкая женщина, дрожащая в его объятиях, важна для него.
— Господи, Энни, когда я увидел, что ты падаешь…
Она уткнулась лицом в его грудь.
— Я так испугалась, — шепнула она.
Горячий, смолистый ветер закружил вокруг них, теребя края одежды. Совсем рядом с ними куски скалы и лавина мелких камешков обрушились вниз. Из бездны внизу раздался крик охотящегося орла.
К тому времени, когда они вернулись к хижине, Джейк почти совладал с терзавшим его страхом. Но все же ему постоянно вспоминался тот жуткий момент, когда Энни исчезла за краем обрыва, и каждый раз при этом воспоминании мурашки пробегали у него по коже.
Он взял ее за талию и снял с Шалфейки одним сильным и плавным движением. Руки ее сами собой оказались на его плечах. Ее прелестное, упругое тело на мгновение прижалось к нему, и он понял, что не хочет ее отпускать.
Поставив Энни на землю, он отвязал одеяло, притороченное к седлу Бандита, и повел девушку туда, где тополя бросали на землю небольшое пятно тени.
Она схватила его за руку.
— Джейк, ты спас меня сегодня.
— Энни. — Он потрепал ее по плечу. — Ну и напугала же ты меня.
— Я и сама напугалась… — И голос ее прервался рыданием. — И в сапогах у меня полным полно камешков.
Он опустился на колени и стянул с нее сапоги и носки. Взглянув вверх, увидел в ее глазах тени пережитого страха. Волна нежности захлестнула его, и он почувствовал непреодолимое желание быть ее защитником и покровителем. Он притянул ее к себе и обнял.
— Энни.
Прижался щекой к ее волосам и, сжав зубы, решил игнорировать настойчивый, пульсирующий, набирающий силу жар в самом корне своего существа.
— Джейк, — вздохнула она и склонилась к нему. Ее теплые пальцы перебирали его волосы, легко касались затылка, шеи. Дрожь сотрясла его тело. Новая горячая волна пробежала по его жилам, оставив после себя ноющую, тупую боль.
Сжимая объятия все крепче, он провел пальцами по ее позвоночнику, отчетливо ощущавшемуся сквозь мягкую ткань рубашки, сверху вниз, до самой поясницы, а затем его ладони скользнули ниже. Груди ее прижались к его груди, и Джейк почувствовал, как напрягаются ее соски.
Энни закрыла глаза. Ей казалось, что могучее тело Джейка окружает ее со всех сторон. Ей так нравилось прижиматься к этому горячему телу, впитывать его жар, нравилось ощущать прикосновения его рук. Веселая, восхитительная напряженность разрасталась в ней, заставляя груди тяжелеть, и, сладостными молниями пронзая все ее тело, устремлялась в сокровенные глубины ее существа, туда, в низ живота.
Близость шумного водопада, равномерный плеск падающей воды словно нарочно оказался тут, чтобы служить фоном жаркой влажности, возникающей между ее ног. Она полностью доверяла Джейку и чувствовала себя спокойно и надежно в его объятиях, но вместе с тем очень хорошо сознавала, почему до сих пор не сказала ему: «Я люблю тебя». А вдруг он в ответ на ее признание не скажет ничего? Если он отвергнет ее, для нее это будет конец всего.
Он на руках отнес ее на расстеленное шерстяное одеяло и, склонившись над ней, обнял за плечи.
— Я хочу тебя. — Его губы почти касались ее губ.
— Да, — шепнула она, теребя его густые каштановые волосы.
Его губы раз за разом касались ее губ легкими, дразнящими движениями, пока она не обхватила его голову и не притянула к себе, безмолвно требуя большего. Энни, тая от прикосновений жарких губ Джейка, почувствовала, как его рука расстегнула на ней рубашку и распахнула ее. Он провел пальцем по краю кружевного бюстгальтера и прошептал:
— Очень сексуально.
И поцеловал сначала один, потом другой сосок, дотрагиваясь до ее кожи языком сквозь кружевную ткань.
Энни задрожала от непередаваемо сладостного ощущения.
Он снова тронул напряженные соски, и тело ее выгнулось дугой.
— Джейк, — простонала Энни, чувствуя, что вся горит огнем.
— Спокойнее, душа моя, спокойнее. — Он расстегнул бюстгальтер и снял его вместе с рубашкой. Налетевший вдруг легкий порыв ветра овеял ее кожу, влажную, невероятно чувствительную от возбуждения.
И вновь он прижался к ее губам, в то время как его худые, загорелые пальцы ласкали ее, — и этот поцелуй был глубже, опаснее и ввергал в такие бездны страстности, о каких Энни понятия не имела. Он будет первым мужчиной, с которым у нее будут настоящие любовные отношения. И единственным.
Энни тянула, теребила пуговицы на его рубашке, так что они едва не отскакивали, так велико было обуревавшее ее желание коснуться его, почувствовать, попробовать на вкус, быть как можно ближе к нему. Он издал глухое, довольное урчание, содрал с себя рубашку и скинул сапоги.
Одно его колено в грубой джинсовой ткани штанов оказалось меж ее напряженных, ноющих от сладостной боли бедер. Боже, как она нуждалась в этом прикосновении, в этом давлении, сулившем грядущее избавление! Его губы, руки, язык заставляли ее подниматься выше и выше на волнах возбуждения, в то время как ослепительная пружина теснящей страсти закручивалась все туже и туже. Пальцы Энни впились в его плечи, и она застонала:
— Джейк, помоги мне!
— Отпусти-ка чуть-чуть, милая. — Он расстегнул молнию на ее джинсах и прижал ладонь к ее трусикам, к влажному, набухшему холмику. Она выкрикнула его имя и, рыдая от невыносимой силы этого блаженства, вся рассыпалась на тысячи искр ослепительно яркого огня.
Энни глубоко вздохнула, вздрогнула и заглянула в его улыбающиеся глаза. Какие-то слова уже трепетали на ее губах, но он заставил ее смолкнуть поцелуем и стянул с нее джинсы и трусики. Все так же не отрываясь от ее губ, он скинул с себя остальную одежду и устроился между ее ног. Его ладони опустились на ее груди и принялись ласкать и сжимать их. Энни почувствовала, что новая волна экстаза поднимает ее и уносит ввысь. Его губы не отставали от умелых рук, и вот уже Энни изогнулась под ним, страстно желая продолжения и без слов требуя его.
Джейк изогнулся, потянулся к карману своих отброшенных джинсов, и тут Энни впервые увидела, как выглядит его тело в возбужденном состоянии. У нее перехватило дыхание. Она представляла себе механику любовного акта, но неужели эта штука сможет уместиться внутри ее?
Джейк вновь обернулся к ней. В руке его был маленький блестящий пакетик. Он нахмурился:
— Ты что, передумала? Надеюсь, что нет. — Поцеловал ее в шею и шепнул: — У тебя осталась последняя возможность сказать «стоп».
Она обхватила его голову обеими руками и притянула к своей груди, так, что губы его коснулись соска.
— Не надо никаких «стоп».
— Энни, Аннелиза, — глухо простонал он и помедлил мгновение, прежде чем вновь приступить к эротичным поглаживаниям, чувственным прикосновениям.