— Вот лежит седло и уздечка, — сказал Хенриксен, стоящий в пятнадцати футах. — Кто-то застрелил Ханникатта и затем расседлал его жеребца. Он сделал это для того, чтобы никто не обратил внимания на лошадь. Вот если бы это была лошадь с седлом, но без всадника... Здесь совершено убийство, парни. Давайте сейчас же искать Попова. Думаю, мне нужно поговорить с ним. Кто-нибудь видел его?
— Он не завтракал сегодня утром в обычное время, — сказал Киллгор. — В последнее время мы завтракали вместе, потом отправлялись на утреннюю прогулку верхом. Ему нравилось это.
— Да, — подтвердил Маклин. — Нам всем нравились утренние прогулки. Ты думаешь, что он?
— Я пока ничего не думаю. О'кей, давайте положим тело в «Хаммер» и поедем обратно. Джон, ты сможешь произвести вскрытие?
Это показалось Киллгору отвратительным по отношению к коллеге, но он кивнул:
— Да, конечно, не думаю, что это будет очень трудно.
— О'кей, берите его за ноги, — сказал Хенриксен, наклоняясь и стараясь не касаться тех мест на теле Ханникатта, на которых пировали стервятники. Через двадцать минут они вернулись в здание Проекта. Хенриксен поднялся в комнату Попова и открыл дверь своим ключом. Ничего, увидел он. На кровати ночью никто не спал. Таким образом, у него появился подозреваемый. По всей вероятности, Попов убил Ханникатта. Но почему? И куда исчез этот русский мерзавец?
Потребовалось полчаса, чтобы обыскать все здания Проекта. Русского найти не удалось. Этого следовало ожидать, потому что его лошадь видел Киллгор сегодня утром в коррале. Итак, подумал бывший агент ФБР, Попов убил Ханникатта и сбежал. Но куда?
Он, наверно, подъехал на лошади к хайвэю и попросил, чтобы его подвезли, или подошел к автобусной остановке, а может быть, поступил как-то по-другому. Отсюда до регионального аэропорта всего двадцать миль, и теперь этот гад мог уже долететь до Австралии, был вынужден признать Хенриксен. Но зачем ему понадобилось убивать охотника?
— Джон? — обратился он к Киллгору. — Что было известно Попову?
— Что ты имеешь в виду?
— Что он знал о Проекте?
— Не так уж много. Брайтлинг ведь не посвящал его в подробности, не так ли?
— Нет. О'кей, что было известно Ханникатту?
— Черт побери, Билл, Фостер знал все.
— Тогда предположим, что Попов и Ханникатт отправились вчера вечером на конную прогулку. Затем мы находим Ханникатта мертвым, а Попов исчез. Таким образом, мог Ханникатт рассказать Попову о том, чем занимается Проект?
— Думаю, что мог, — подтвердил Киллгор и кивнул.
— Следовательно, Попов узнает все о Проекте, берет револьвер Фостера, убивает его и исчезает.
— Господи! Ты думаешь, что он мог...
— Да, он мог. Черт возьми, Джон, кто угодно мог.
— Но ему сделана инъекция вакцины В. Я сам ввел ему вакцину!
— Ничего не поделаешь, — заметил Билл Хенриксен. Проклятие, напомнил его мозг.
Вил Гиэринг должен осуществить первую фазу сегодня! Будто он мог забыть об этом.
Нужно немедленно поговорить с Брайтлингом.
Оба доктора Брайтлинг находились в пентхаусе на крыше здания отеля, окна которого выходили на дорожку аэродрома. Теперь там стояли четыре реактивных самолета «Гольфстрим V». Новости, которые принес Хенриксен, не обрадовали их.
— Насколько это опасно? — спросил Джон.
— Потенциально очень опасно, — был вынужден признать Билл.
— Сколько времени осталось?
— Меньше четырех часов, — ответил Хенриксен.
— Попов знает?
— Возможно, но ничего определенного.
— Куда он мог обратиться? — спросила Кэрол Брайтлинг.
— Откуда я знаю, черт побери, — в ЦРУ, может быть, в ФБР. Попов — профессиональный разведчик. Если бы я был на его месте, то обратился бы в Российское посольство в Вашингтоне и все рассказал бы резиденту. Там ему поверят, но часовые пояса и бюрократия действуют в нашу пользу. В КГБ ничего не делается быстро. Там потратят несколько часов, пытаясь переварить полученную от него информацию.
— О'кей. Значит, мы продолжаем первую фазу? — спросил Джон Брайтлинг.
Кивок:
— Думаю, следует продолжать. Я позвоню Вилу Гиэрингу и дам команду приступать.
— А на него можно положиться? — поинтересовался Джон.
— По-моему, можно, то есть, я хочу сказать, конечно, можно. Он был с нами на протяжении ряда лет. Он часть нашего Проекта. Если бы мы не доверяли ему, то уже давно были бы в тюрьме. Ему ведь известно относительно тестов, проведенных на похищенных людях в Бингхэмтоне.
Джон Брайтлинг откинулся на спинку кресла.
— Ты считаешь, что мы можем не волноваться?
— Да, — решил Хенриксен. — Послушайте, даже в том случае, если все развалится, у нас есть крыша. Мы начинаем вырабатывать вакцину В вместо вакцины А и становимся героями в глазах всего мира. Никто не сможет найти след пропавших людей и связать их исчезновение с нами, если только кто-то не выдержит и проговорится, а у нас есть методы справиться с этим. Нет никаких вещественных доказательств, что мы замешаны во что-то противозаконное, — по крайней мере нет ничего, что бы мы не смогли уничтожить за несколько минут.
Эта часть была продумана очень тщательно. Все контейнеры с Шивой находились рядом с газовыми печами как здесь, так и в Бингхэмтоне. Тела подопытных субъектов превращены в пепел. Есть люди, лично знавшие о том, что происходило, но ни один из них не рискнет рассказать об этом, потому что тогда их привлекут к ответственности за массовое убийство, и у каждого будут адвокаты, которые защитят их. Действительно, придется пережить неприятное время, но понадобится одно — терпение.
— О'кей. — Джон Брайтлинг посмотрел на жену. Они работали слишком напряженно и слишком долго, чтобы теперь повернуть назад. Оба вынесли многолетнюю разлуку, пожертвовали своей любовью ради более великой любви к Природе, потратили время и громадные деньги для осуществления проекта. Нет, отступать нельзя. Даже если русский рассказал — кому, они не могли представить, даже в этом случае, смогут ли те, с кем он говорил, остановить вовремя начало Проекта? Вряд ли такое возможно. Муж-врач-ученый посмотрел на жену-ученого, и затем оба повернулись к своему директору Службы безопасности.
— Передай Гиэрингу, чтобы он приступал, Билл.
— О'кей, Джон. — Хенриксен встал и пошел к себе в кабинет.
— Да, Билл, — произнес полковник Гиэринг.
— У нас все в порядке, продолжай действовать, как запланировано, и позвони мне, чтобы подтвердить доставку пакета.
— О'кей, — ответил Вил Гиэринг. — Что еще я должен выполнить? Ведь у меня есть свои планы.
— Какие планы? — спросил Хенриксен.
— Завтра я вылетаю на север, хочу провести несколько дней на Великом Барьерном рифе.
— Вот как? Смотри, чтобы тебя не съели акулы.
— Обязательно! — раздался смех, и связь прервалась.
Порядок, подумал Билл Хенриксен. Решено. Он не сомневался в Гиэринге. Он был уверен. Вил стал членом Проекта, потратив целую жизнь на отвратительную для него деятельность, связанную с отравлением живых существ. Если бы он решил предать, они не смогли бы продвинуться так далеко. Но было бы намного лучше, если бы этот русский хмырь не сбежал. Что он может сделать против русского? Сообщить об убийстве Ханникатта местным полицейским и указать на Попова-Серова как на вероятного убийцу? А стоит ли? Какими могут быть возможные последствия? Ну что ж, Попов может рассказать все, что ему известно, но они тогда покажут на него, как на бывшего русского шпиона, поведение которого вызвало у них подозрения, хотя его и привлекали в качестве консультанта для «Горайзон Корпорейшн».
Но начать террористические вылазки в Европе — боже мой, джентльмены, будьте же серьезными! Этот человек просто убийца, и он использует свое воображение, чтобы создать причину для оправдания хладнокровного убийства в самом сердце Америки...
Сработает ли такой вариант? Не исключено, решил Хенриксен. Может сработать, и тогда этот мерзавец будет навсегда исключен из игры. Он может говорить что угодно, но есть ли у него вещественные доказательства? Никаких!
Попов налил себе стакан из бутылки «столичной», которую агенты ФБР, раздобрившись, приобрели для него в угловом магазине. Это помогло ему смягчиться до некоторой степени, и его взгляд на мир стал более оптимистичным.