— Эй, — окликнул негромко, — не крадись, не крадись, я тебя засек.
В ту же секунду мальчишка припал к земле, будто зверек, изготовившийся то ли к прыжку, то ли к бегству.
— Подойди ближе, не бойся, — позвал мужчина.
Мальчишка переступил на дюйм и замер.
— Чего надо, дяденька?
— Меня порезали, видишь?
— Вижу.
— Хочешь десять баксов?
— Хочу… Сильно порезали?
— Дырок шесть, не меньше. Но это ерунда. — Мужчина слегка задыхался. — Сможешь позвонить по телефону?
— Смогу… Тут недалеко автомат, за углом.
— Тебе сколько лет?
— Двенадцать.
— Имя.
— Чего?
— Как тебя зовут?
— A-а… Муравей, то есть Славиком… Хотите, чтобы я «скорую» вызвал?
— Жетон у тебя есть?
— Я без жетона позвоню.
— Молодец… Значит так… — Мужчина закряхтел, руку прижал к животу. Мальчику показалось, что он теряет сознание, но тот справился. — Запомни номер, сможешь запомнить?
— Ага.
— Позвонишь, ответит женщина. Скажешь ей следующее. Сереже плохо, он ждет вас… ну и назовешь адрес. Знаешь, какой это дом?
— Разберусь как-нибудь.
— Давай быстро. Одна нога здесь, другая там.
— Не обманете, дяденька?
— Насчет чего?
— Вы сказали, десять баксов.
— Запомни, малыш, в таком положении, как у меня, людям не до вранья. Гонорар после выполнения задания.
— Но вы не умрете?
— Нет. Дождусь тебя.
Беспризорник серой тенью скользнул в темноту. Долгий разговор утомил мужчину, и он немного подремал. Потом стянул с шеи галстук и попытался передавить жгутом левую руку. Помогал себе зубами и негромким рыком. Ему не нравилось, что кровь так долго не свертывается. А может, это только казалось, что она капает. Мужчина не был уверен в реальности своих ощущений.
Не прошло десяти минут, как мальчишка вернулся. На сей раз приблизился и опустился рядом с мужчиной на корточки.
— Докладывай, — сказал тот.
— Дозвонился. Сейчас приедет.
— Спасибо. — Мужчина достал бумажник и, хотя было темно, точно отслоил десятидолларовую купюру. — Держи, заработал.
Беспризорник спрятал денежку, но не уходил.
— Еще чего-нибудь нужно? Я сделаю.
— За деньги?
— Могу и так.
— Попить у тебя нету?
Беспризорник исчез и почти мгновенно воротился с черной бутылкой пепси, в которой, правда, жидкости оставалось меньше половины. Мужчина осушил ее в два глотка.
— Кто вас так, дяденька?
— Бандиты, кто же еще.
— Не-е, я не про то… Чьи пацаны, Фефела или Тритора?
— Кто же их, Славик, разберет. Для меня они все на одно лицо. А ты при ком состоишь?
— Я ни при ком, — с неожиданной гордостью сообщил беспризорник. — Я сам по себе. У нас коммуна. Особняком держимся. Пока не трогают.
— Круто, — одобрил мужчина. — И чем промышляете? Пьяных скребете?
— По всякому бывает, — ничуть не смутился беспризорник. — Бабок надыбать всегда можно, была бы голова на плечах.
— На жизнь хватает?
— Когда как. День на день не приходится. Сегодня густо, завтра шиш. Но не бедствуем, конечно. А вы из деловых?
— Нет, тоже вроде особняком.
За содержательным разговором скоротали минут тридцать, причем раза два мужчина выпадал в осадок, отключался, и мальчик терпеливо ждал, пока он очнется. Он сто раз мог выудить у умирающего весь бумажник, но не сделал этого. Только очарованно наблюдал, как большой, сильный мужчина балансирует на краю черной бездонной ямы — и не падает, удерживается.
Наконец, рассекая сумрак двумя яркими лучами, во двор ворвалась легковуха. Фары потухли, движок заглох — из машины выскочила длинноногая девица в распахнутой кожаной куртке и бросилась к ним. Беспризорник сразу сообразил, что девица не простая, бубновая, поэтому на всякий случай отступил в тень.
— Живой он, живой. Не волнуйтесь. Только что разговаривал.
Девица склонилась над раненым, потрогала пульс на шее. Что-то пробормотала ему в ухо, чего мальчик не мог разобрать, но что-то, видно, хорошее, потому что мужчина открыл глаза и обрадованно воскликнул:
— Лизок, ты уже здесь?
— Сережа, родной!.. Как же ты так?!
— Подстерегли, гады. Ничего не поделаешь… А где Славик?
— Тут я, тут, — отозвался из темноты беспризорник.
— Веришь ли, Лизавета, золотой парень. Попить принес, позвонил — и все за десять долларов. Надо его как-то приласкать.
— Что дальше, Сережа? Вызывать службу?
— Ни в коем случае… Вот доберемся до машины — и покатим к Михалычу.
— В Малаховку?