— Неужели? — не поверил Зенкович.
— Да, Игнат Семенович, представьте себе. — И добавила уже для Элен: — У нас молодая женщина может добиться чего-то путного только через постель. Вам, наверное, дико это слышать?
— О-о! — воскликнула Элен. — Конечно, я с этим сталкивалась. Когда меня принимают за русскую, обязательно предлагают какие-нибудь гадости.
Любопытный разговор прервался. К столу на спотыкающихся ногах приблизился некто Славик Гаврошин, известный бузотер и вольнодумец. Гаврошин был стопроцентный реформист-рыночник, но звездный час его миновал. Было время, когда он ошивался в комитете по приватизации у Толяныча, и говорят, успел нахапать столько, что почти выбился в олигархи. Но только почти. Кому-то не угодил, где-то взял не по чину, и в один прекрасный день его без всяких объяснений отпихнули от кормушки. С тех пор незаладившийся реформатор никак не мог успокоиться: дебоширил, пугал вчерашних побратимов разоблачениями, писал слезные письма в ООН и лично дядюшке Клинтону, умоляя прислать дивизию зеленых беретов, чтобы раз и навсегда угомонить распоясавшихся фашистов и какую-то красно-коричневую чуму. Респектабельные бизнесмены старались держаться от него подальше.
Зенковичу он сказал, уцепясь за стул, на котором сидела Галочка:
— Передай своему дядюшке, Игнат, зря он доверяет этим толстомясым перестаркам, птенцам Горбатого. Они его кинут. Среди них один приличный человек, это Чирик, но и он в маразме.
У Славика Гаврошина волосы всегда стояли дыбом, взгляд был косой, неопределенный, но Лева тайно ему симпатизировал. Чем-то Гаврошин напоминал оборзевшего бомжа. Они недавно познакомились на презентации в Доме кино и славно погудели вечером.
Передам, благодушно усмехнулся Лева, — если увижу.
— Скажи, аравийский истукан проснулся. Это пароль, он поймет. Доверять можно только молодежи, таким, как мы с тобой. Будущее за нами, а не за сытыми ублюдками, которые заигрывают с чернью. От моего имени передай.
— Сделаю, Славик!
Гаврошин вознамерился угнездиться за стол, но подоспели два дюжих молодца, подхватили его под руки и увели. Тот не сопротивлялся, только погрозил кому-то кулаком и крикнул издали:
— Запомни, Геня, будущее за нами! Мы им еще устроим козью морду.
Вскоре Элен начала прощаться, вспомня о важной встрече. Лева не хотел, чтобы она уходила.
— Может, как-нибудь отменить?..
— Завтра, — с проникновенным вздохом шепнула журналистка. — Я сама позвоню.
— Только без приколов, Ленок.
— Какие могут быть приколы, Игнат, если речь идет о Пулитцеровской премии. — Глаза ее томно мерцали, груди колыхались, и Лева совсем поплыл. Галочка делала вид, что ее тут нет.
Когда Элен Драйвер наконец их покинула, издевательски заметила:
— Она такая же американка, как я футболистка. А ты и уши развесил, дурачок.
Лева обиделся:
— Все же, Галя, иногда думай над своими словами. Иначе ревность далеко тебя заведет.
— При чем тут ревность, я же на работе.
— Ах на работе! — Лева неожиданно заинтересовался. — Значит, все, что между нами было, только работа? Больше ничего?
Галочка потупилась.
— Ты же знаешь, что это не так.
В вестибюле Элен Драйвер замешкалась, задержалась у зеркала, поправила прическу. К ней приблизились и стали по бокам двое мужчин, обликом напоминающие клерков похоронного бюро.
— Извините, мадам, — вежливо произнес один, — не могли бы вы показать свои документы?
Элен улыбнулась.
— Мадмуазель, если угодно… А вы кто, господа?
Клерки дружно сверкнули красными корочками.
— О-о, — восхитилась Элен. — Тогда конечно…
Достала из сумочки редакционное удостоверение, выглядевшее еще более натурально, чем корочки феэсбешников. Клерки обнюхали изящную пластиковую карточку со всех сторон.
— Вы не могли бы, мадмуазель, пройти с нами?
— Куда?
— Тут рядом, в кабинет управляющего.
Они обступили ее так плотно, что не сомневались в согласии, и оказались правы. Элен пробурчала:
— Нарушение пятой поправки. Если только из любопытства… К вашим услугам, господа.
Кабинет действительно оказался рядом, пять шагов по коридору. Там ее ждал, сидя за большим письменным столом с мраморной крышкой, солидный мужчина в роговых очках, похожий на хорошо одетого пожилого скорпиона. Заговорил он с ней по-английски, причем сразу взял быка за рога. Смысл его первого вопроса был таков: что ей понадобилось от Зенковича? Тут же пояснил, чем вызван этот интерес: после известной истории с похищением господин Зенкович, естественно, находится под усиленной охраной, дабы не случилось повторения. Она должна понять. Элен Драйвер, тоже на чистейшем английском, ответила, что она, разумеется, разделяет их беспокойство, но ни в коем случае не собирается похищать милейшего племянника. Единственное, о чем она мечтает, взять у него интервью для Си-Би-Эн.