Мерная поступь Шаксус Джера убаюкивала. Измотанная волнениями, я то проваливалась в радужную дрёму, то оглядывалась по сторонам, рассматривая поросший голубоватой травой луг, холмы, утопающие в лиловом вереске, рощу золотисто-розовых сосен…
Наверное, правильнее говорить «бор», но «бор» — это нечто темное и таинственное, а тут было светло и радостно. К тому же иголки на ветру издавали необычный слегка «стеклянный» звук. Будто кто-то легко постукивает по ним волшебной палочкой и получается музыка. Нежная, едва слышная, золотисто-розовая мелодия надежды и солнечных лучей…
В очередной раз очнувшись от дрёмы я обнаружила, что мы едем под шляпкой гигантского гриба. Даже не сразу глазам поверила, но потом убедилась — тропа и вправду извивалась между ножек странных, метров эдак под семь, «опятков». Не-е, Аторэль обозвал их «ламунатами», но запоминать было лень и неохота. Поэтому — именно «опятки». За характерную «юбочку». характерный цвет ножки и пластинок шляпки.
Ну вот же! Темные Земли, Тёмные Земли… Какие же они тёмные, если тут всё буквально светится чистотой и нежностью в лучах закатного солнышка? Когда снова продрала глаза посреди заливного луга, где вода искрилась и переливалась всеми цветами радуги, я всё же озвучила свои претензии. В ответ Алька заржала в голос, а Хартад просто крепче прижал к себе и поцеловал в волосы. Даже не оглядываясь, я почему-то всем существом чувствовала его улыбку.
— Ой, Ташка, — выдавила подруга сквозь смех. — Нашла, о чём спрашивать!
— В смысле? — озадаченно нахмурилась я. — Разве мы не в Тёмных Землях?
— В них самых, — никак не желала успокаиваться клыкастая язва. — Вот только после твоего визита сюда, да ещё вплотную к обалдевшему от счастья тарухану, эти места будут назвать как угодно, но не тёмными. Окстись, дурында влюблённая! Ночь на дворе! Какой закат? Какое солнышко?
Икнув, я недоверчиво прищурилась. Ночь? Фуфло! Небо только сверху тёмное, а вдоль горизонта — буйство всех оттенков красного и золотого. Тут тебе и багрянец, и персиково-розовый, и даже белый цвета. Вон, справа вовсе медно-рыжие мазки, а слева рубиново алые и золотистые. Сзади… Хм… А почему закат со всех сторон?
— А это не закат, милочка, — фыркнула Алька, когда я, забывшись, произнесла последнюю фразу вслух. — Просто влюблённые Хранительницы весьма непредсказуемы и чересчур эмоциональны.
— Упс… — Покраснев, я покосилась на бегущих рядом дроу и эльфа. Как они умудрились держать темп весь день — ума не приложу.
— Дважды привал устраивали, — заметила подруга, в наглую считав мысль прямо из головы. — Ты даже не проснулась, а твой принц наотрез отказался тебя будить. С тобой спешивался, с тобой сидел на травке, с тобой же и обратно на спину своему телохранителю забирался. Такой же псих, как и ты, милочка!
— Правда? — прикусив губу, я запрокинула голову, чтобы поймать взгляд Хартада.
— Не хочу тебя отпускать, — признался он тихо. — Вдруг опять исчезнешь?
— Не исчезну. Никогда…
— Угу, — клыкастая язва издевательски хихикнула: — Конечно, если так дело пойдёт, через пару дней попросту прилипнешь к своему обожаемому тарухану намертво, и уж точно никуда не денешься, даже если захочешь.
— Не захочу, — накрывая мужские ладони обеими руками, прошептала я.
Прикрыв на миг глаза, снова провалилась в дрёму. Напоследок лишь заметила хвостик промелькнувшей здравой мысли. Так вот почему меня весь день в сон клонит! Оказывается, магия не желает оставаться внутри и заливает окрестности, а силы тают… Ну и пусть! Местным жителям сила на пользу, а мне не жалко. Пока могу дышать любимым и быть рядом с ним, всё остальное — ерунда. Встретить свою половинку — вот самая главная и общая для всех миров магия.
— Отвали! — спустя какое-то время выдернул меня из царства Морфея грозный рык подруги. Такой и покойника поднял бы!
Вместо ответа на возмущённую тираду меня лишь крепче сжали сильные руки Хартада. Правой щекой я прижималась к тонкой ткани, сквозь которую слышала ровные удары его сердца. Левую обдувал свежий ветерок с привкусом древесного дыма и сладковатого цветочного аромата. Под полами замшевой куртки, которыми укутал меня тарухан, ограждая от ночной прохлады, было уютно и сонно.
— Эльфы уже и постель приготовили, всё застелили. Положи её и отойди! Сколько можно объяснять? Ташка во сне себя не контролирует, и даже если ни в какую не желает разжимать ручки, это ещё ничего не значит!
— Нет, — тихое.
Бархатный голос волной ласкового тепла прокатился по венам, иголочками толкнулся в пальцы и затёкшие конечности. Ощущение, будто миллионы крохотных радужных искр на миг вспыхнули внутри и угасли, унося с собой усталость неподвижного весь день тела.
Я чуть-чуть приоткрыла глаза, рассматривая из-под опущенных ресниц жилистую шею, резковато вылепленный подбородок, растрепавшие пряди пепельных волос. Мой сказочный принц…
— Ты посмотри, что вокруг делается! Дроу уже задолбались челюсти с земли подбирать! Того и гляди шеи посворачивают, озираясь! — разорялась Алька. — Их не жалеешь, сжалься хотя бы над местными монстрами! Им тут ещё жить!
Ветер взметнул пепельные волосы Хартада, окутал ароматом дыма, а я почему-то вспомнила, как впервые проснулась на руках этого большого и сильного мужчины. Тогда он показался мне сказочно красивым, а сейчас… Да, пожалуй, сейчас я вижу тарухана иначе. Просто к внешней привлекательности добавилось восхищение им самим.
— Здравствуй, незнакомец. А где твой конь? — улыбаясь прошептала я фразу, которой некогда ввергла в ступор зеленоглазого принца.
Он вздрогнул и опустил взгляд, чуть сдвинув меня, чтобы видеть лицо.
— Конь? — спросил чуть тревожно.
— Помнишь, как я тебя спросила об этом… целую жизнь назад? — Мечтательно улыбаясь спросила я и, повернувшись, прильнула губами к судорожно дёрнувшемуся горлу.
Разжимая руки, которыми обнимала тарухана за шею, похоже, весь день, провела пальцами по горячей коже от твёрдого подбородка к ямочке возле основания шеи.
— Я думала тогда, ты — мой самый лучший сон, и очень не хотела просыпаться.
— А теперь? — нежности в вопросе было куда больше чуть опасливой надежды. — Тоже не хочешь?
— Поставь меня на ноги, — попросила мягко. — Устал же.
Тарухан позволил плавно соскользнуть по его телу на землю, но не отпустил — сильные ладони обжигали талию даже сквозь одежду. Я запрокинула голову, вглядываясь в нечеловеческие изумрудные глаза с вертикальными зрачком. Потом, лаская, прошлась взглядом по светлым ресницам, высоким скулам, рельефным линиям рта, длинному носу с едва заметной горбинкой…
— Ты даже не представляешь, — прошептала, — насколько я счастлива, осознавая, что не сплю…
— Зато все остальные представляют! — рявкнула доведённая до белого каления Алька. — Оглянись, бестолочь!
Пришлось оглянуться, не то разъярённая телохранительница не погнушалась бы и подзатыльник в сердцах ответить, а лапки у неё тяже-е-е-лые…
Мы стояли в нескольких метрах от костра, а вокруг шелестели на ветру высоченные, словно доисторические, древовидные папоротники, увитые тускло светящимися лианами. На последних тут и там виднелись крупные фиолетовые цветы-граммофончики.
Ноги по щиколотку тонули в мягкой стелющейся травке с округлыми листочками. Где-то совсем близко журчала вода. По ту сторону костра дроу устраивали постели. Варук, через плечо поглядывая на нас, вполголоса разговаривал с Тарнашем. Чуть поодаль семейство Правителя тихо обсуждало каких-то «суров». Уж не знаю, каких. Далековато, чтобы разобрать подробности.
Сразу за кругом неровного света на папоротниках и лианах расселись пушистые зверьки с огромными круглыми глазищами и мелодично мурлыкали. Или булькали. Звук такой… будто от закипающего чайника. Парочка зверьков размещалась совсем близко, я даже рассмотрела густые загнутые реснички и длинную шерсть. Наверное, днём она будет песочного цвета, а сейчас казалась просто светлой. Словом — тишь, гладь и Божья благодать.