Я не стала уточнять, почему. Помню ведь, как она говорила про манеры, походку и знание этикета. Наверное, далеко не каждая человеческая девушка могла похвастаться таким арсеналом. Вот я точно не могу.
Хартад встал и отошёл к окну, мрачно глядя в темноту за стеклом.
— По возращению из Штольни я и вовсе думать о ней забыл, — продолжил он. — Ты ведь помнишь, как всё было. Прости, я никак не мог предположить, что из-за одной ночи со Сле… Впрочем, это не важно. Я обязан был предусмотреть всё.
Я поднялась и, придерживая длинноватый подол, прошлёпала к любимому, уткнулась лбом в его напряжённую спину.
— Нельзя предусмотреть всё, — прошептала тихо. — Просто нельзя. Не терзайся так, а то мне придётся устроить скандал или истерику, чтобы тебя отвлечь.
Он негромко хмыкнул, но закаменевшая спина немного расслабилась.
— Ты злишься? — спросил.
— Конечно, злюсь, — не стала я спорить и обняла его. — Алька же тебе говорила тебе, что по нашим традициям жених не должен видеть невесту до свадьбы по крайней мере сутки, а ты всё испортил. До утра осталось всего-ничего.
Хартад ничего не сказал, лишь развернулся, чтобы прижать меня к себе и с явным облегчением выдохнуть. Какое-то время мы просто стояли вот так, молча и неподвижно, а потом:
— Ты хочешь перенести церемонию? — с явной неохотой предложил тарухан.
— Да нет, наверное. Если только ты сам не передумал жениться.
— И не надейся. Ты — моё чудо. Мне проще разучиться дышать, чем даже на долю секунды отказаться от тебя.
— Тогда спать? — смутившись, проговорила. — Ночь была длинной, а завтра предстоит сложный день.
— Как бы я хотел остаться сегодня здесь, — прошептал тарухан хрипло, стискивая чуть крепче.
— Так оставайся… — предложила тихо, откровенно опасаясь остаться в одиночестве.
— Я бы с радостью, но под дверью дежурит Аля, — со вздохом покачал головой Хартад. — Грей говорит, она к тебе рвётся, и он уже почти не в состоянии её сдерживать. Будет лучше, если всё-таки потерпим до завтра, но после…
— Да? — Я мало что соображала, растворяясь в прикосновении сильных рук.
— После я тебя уже никогда не отпущу. Пусть твоя телохранительница хоть треснет. Я всё сделаю, лишь бы ты всегда была рядом. Всегда! Согласна, Таша?
— Всегда, — эхом повторила я, улыбаясь. — Как это чудно звучит!
Глава 21 О сомнениях, нервах и коленках
Заснуть этой ночью так и не удалось, несмотря на все треволнения и усталость. Когда Хартад впустил Альку и ушёл, я утопала принимать душ по второму разу за сутки, но, раздевшись, битых полчаса просто стояла столбом, не в силах справиться с навалившейся апатией.
Всё-таки нападение полоумного убийцы само по себе неслабый стресс, а тут ещё и дополнительная информация. Помнится, когда в лабиринте меня пырнул ножом гномский принц, тоже состояние было не ахти, но теперешнему шоку оно в подмётки не годилось.
Положение усугублял статус Слераны. Нет, я не настолько наивна, чтобы ожидать от великолепного мужчины в возрасте семисот лет соблюдения целибата. Конечно, у него были любовницы, и много. Как иначе-то? Другой вопрос, что столкнуться нос к носу с одной из них, да ещё возжелавшей меня уничтожить, неожиданно и очень странно.
Девушка, которая приставила мне к горлу нож и пыталась отравить, всего несколько недель назад целовала мужчину, которого я люблю всей душой. Она прижималась к нему всем телом, ласкала мускулистую спину, зарывалась пальцами в густые пепельные пряди… Как мерзко на душе!
Я прикрыла глаза и попыталась взять себя в руки. К чему нагнетать? В конце концов, Слерана — молодая, красивая женщина, которая сама хотела оказаться в постели с Хартадом. А он… Что он? Он нормальный мужчина. Вот если бы после покушения Бвера на мою жизнь выяснилось, что рыжебородый коротышка тоже состоял в интимной связи с Хартадом… Бррр… Да уж, узнай я такое, шок был бы куда глубже, обширней и болезненнее! Какая гадость…
Меня передёрнуло и чуть не стошнило. Уж не знаю, в силу ли запоздалого явления истерики народу, или от банального омерзения — тошнота вполне натурально подступила к горлу, и я рванула к унитазу.
Пока, нежно обнимая Шайдарский вариант фарфорового друга, я открывала сантехнике тайны своей души, а точнее желудка, воображение пристыженно молчало. Но едва спазмы шли на убыль, оно оживлялось и подсовывало мне новое мерзопакостное творение своей неадекватности. Бвер, лишь в красных семейниках и шёлковых ленточках в бороде, лез с поцелуями к моему тарухану, вытянув губы в трубочку и кокетливо хлопая накрашенными ресницами.
Одного этого хватало, чтобы желудок снова сжался, а уж сердечко, нарисованное на поросшей густым рыжим волосом груди гнома, добивало. К чести Хартада, он, даже воображаемый, на провокацию не поддавался и пятился, прикрывая стратегические места табуретом и почему-то дорожным знаком «осторожно, раскопки».
Почему не дал гному сразу в рыло? Дал. Просто гном возопил «Да!» и рванул к тарухану с удвоенным энтузиазмом. Если бы ещё моя фантазия имела хоть какую-то совесть и нарисовала любимого одетым! Увы! Воображение воспроизвело облик Хартада во всех подробностях, а подтянута мускулистая фигура любимого и святую ввела бы во искушение, чего уж говорить о коренастом гноме? Тем более воображаемом.
На фоне таких видений даже сцены поцелуев зеленоглазого принца и Слераны почти не производили на меня впечатления. Неприятно, конечно, но я же не совсем идиотка. Хартад же не евнух, в конце-то концов! На собственном опыте неоднократно убедилась.
Одно плохо — понимания, почему именно я стала для него единственной и любимой, у меня так и не прибавилось. Впрочем, это сейчас заботило мало. Стала — и слава Богу. А вот видения горничной, перерезающей мне горло или втыкающей нож в спину, пугали.
Отгоняя навязчивые страхи, я умылась и снова приняла душ. Потом, замотавшись в полотенце, покосилась на платье, сброшенное на лавку в углу. Интересно, а где то, в котором я была изначально? Хотя, какая разница? Всё равно, после произошедшего я его уже не надену. Ну и чёрт с ним!
Решительно тряхнув мокрой головой, я вышла в комнату. Алька лежала возле кровати, гипнотизируя взглядом золотисто-жёлтых горящих глаз пушистый ковёр. Алая туша казалась расслабленной, но я чувствовала, как на самом деле напряжена подруга.
— Прости, — вдруг выдохнула она едва слышно. — Прости, что не сказала сразу. Я и скандал устроила специально, чтобы убийца, кем бы он ни был, потерял бдительность и решил, что ты осталась одна, без защиты.
— Но ведь здесь был Грей, — не без труда отодвинув в сторону обиду, вяло улыбнулась я, опускаясь на корточки рядом с Шаксус Джером. — Ты… сделала это для меня.
— Да, — кивнула подруга. — Прости. Я должна была так поступить.
Я помолчала и, как ни хотелось высказаться насчёт истрёпанных нервов и слёз, которых можно было избежать, ответила коротким:
— Понимаю.
Больше слов не осталось, и я просто обняла могучую шею Шаксус Джера. Надо будет как-нибудь сказать Ашмару «спасибо» за эту ехидную, вредную, но такую родную уже язву.
Спустя несколько часов я так и не сомкнула глаз, хотя Алька добросовестно уговаривала поспать. Сначала мучали кошмары, а после, когда ночная мгла сменилась предрассветным сумраком, начался натуральный предсвадебный мандраж, и психопатка с ножом почти вылетела из головы. Я, махнув рукой на потуги заснуть, выбралась из кровати.
— Всё, хватит психовать, — не выдержала подруга, когда я в седьмой раз расплела косу и застыла у зеркала с гребешком в руке. — Если так дальше пойдёт, оставшиеся волосинки выдерешь.
Насчёт «волосинок» это она, конечно, поиздевалась. Даже на мой невнимательный взгляд, волосы стали гуще, чем на Земле, плюс радовали здоровым блеском и непривычной насыщенностью родного цвета горького шоколада. Магия ведь. Но спорить я не стала и лишь растерянно улыбнулась: