— Я Бальдр*, бог этого мира и один из его создателей, — в приветствии слегка склонил голову… Бог? Бред какой-то. Хотя, крылья — тоже не совсем нормально. А то, что я не сплю, я поняла сразу. С такой дозой адреналина, который я испытала во время падения, спать было бы нереально. Да и боль от приземления была более чем реальна. Ну, а в своем психическом здоровье я всегда была уверена. Значит то, что сейчас происходит, реально. И мне явно не хватает информации. Я еще раз посмотрела на Бальдра. Бог? Хорошо.
— Слушай, Бальдр, а ты часом не из Древней Скандинавии сбежал? — спросила я и прикрыла грудь руками. А то как-то не комильфо вести диалог в таком виде.
Хмыкнув, бог щелкнул пальцами, и на мне появилось белое платье, что завязывалось на шее и оставляло оголенной спину, не мешая крыльям. Круто! Вот бы я тоже умела так щелкать. Правда, ткань он зажал, так как платье доходило до середины бедра. Ну, хоть что-то. Я опустила руки и уставилась на блондина, ожидая ответа.
— Да, ты права, — он так светло мне улыбнулся, что мои губы тоже растянулись в ответной улыбке. — Именно то, что когда-то я состоял в пантеоне земных богов, и позволило мне забрать душу, изначально принадлежащую мне.
— Это я, что ли?
— Ты. Понимаешь, ты перерожденный феникс. А этих великолепных существ создал я. В каждом фениксе находится частичка моей силы. Условно, все вы мои дети. Я очень долго искал твою душу, Ника.
— Почему именно мою? Что, фениксов мало?
— Таких как ты — единицы. К сожалению, представители твоего вида предпочитали сгорать не только телом после смерти, но и душой.
— Ну, я подозревала, что особенная, но можно поподробней?
— Ты не просто феникс. Ты радужная.
— А по-моему, желтая, — буркнула я, смотря на перья на руках.
— Нет, — Бальдр весело захохотал. — Твой окрас неровен. Посмотри внимательно на свои крылья, — снова щелчок, и мои крылья стали сухими. Странно было их ощущать как часть себя. Но я чувствовала их. Как, например, руку или ногу.
Я поднялась на ноги и подняла крылья высоко вверх. И оказались они и вправду высоко. Их размах был около шести-семи метров. И цвет точно оказался не однотонным. С внутренней стороны, у спины, перья были белыми, переходя в голубой, затем фиолетовый, красный, оранжевый и, наконец, золотой разной насыщенности. А по всей длине крыльев бегали огоньки разных цветов, ссыпая на траву золотистую пыльцу.
— Крутотень! Я теперь круче Динь-Динь из «Питер Пена»! У меня тоже с крыльев волшебная пыльца сыпется!
Бальдор громко захохотал и, не удержавшись, свалился с камня, на котором сидел.
— А ты забавная, — сказал парень, утирая выступившие слезы от смеха.
— Так, ладно, забавный ты мой, — я сложила крылья за спиной и внимательно посмотрела в фиолетовые глаза бога. — Я поняла, ты скомуниздил мою душу и притащил сюда, засадив ее в это, несомненно, классное тело. А вот не поняла я того, почему, как только я пришла в сознание, оказалась на огромной высоте в небе, в свободно парящем падении?
— Ну, понимаешь, — Бальдр слегка замялся, вновь умащиваясь на камне, — каждый феникс должен оказаться высоко в небе для единения со стихией. В идеале родственники должны поднять тебя над облаками и отпустить вниз. Это происходит, как только феникс обретает свою истинную ипостась. Чтобы крылья стали частью тебя, а не просто красивым украшением. Ты даже не представляешь, как много фениксов не прошло единение. И все они не могут летать. Их крылья мертвы.
— Бальдр, вот смотрю на тебя и думаю, вроде умный мужик. А потом — бац! И ты ляпаешь глупость. Вот объясни мне, а если бы я разбилась?! Я ведь всего этого не знала! Я даже не знала, что у меня крылья за спиной! А ты решил сразу устроить мне единение!
— Я понял это, смотря на твое стремительное и совсем не грациозное падение. Но единение должно происходить сразу, как только феникс впервые обернулся. А так уж вышло, что твоя душа моментально приняла истинную форму. У меня не было выбора. Если бы я медлил, ты бы не смогла больше никогда парить в небе. А любой феникс без неба чахнет и сгорает. Понимаешь?
— Ладно, — я устало потерла лицо и замерла. — Что у меня на лице?
— Как что? Перья.
— Много? — я скорее жалобно пискнула, чем задала вопрос.
— Сама посмотри, — он снова щелкнул пальцами, после чего передо мной образовалась водная поверхность, которая разглаживалась на глазах, превращаясь в зеркало.
Увидев отражение, я обомлела.
Мелкие перья начинались над бровями, аккуратно их огибая, спускаясь на скулы. Они были золотистого цвета с белым. Ближе к тому месту, где должен начинаться волосяной покров, перья увеличивались, образовывая яркий хохолок, и на спину мне падал уже водопад из перьев разной длины и ширины. Да, вместо волос у меня были перья. По ним бегали маленькие золотистые огоньки, заставляя их сверкать и переливаться. Красиво, но непривычно.
Лицо тоже было довольно неординарным, все будто состояло из острых углов. Огромные глаза миндалевидной формы с просто огромной радужкой, что почти закрывала белок, а цвет поражал фантазию. Мои глаза явно показывали, что я радужный феникс, так как в них плескались несколько разных цветов, переливаясь и находясь в непрерывном движении, как бушующее море. Непомерно длинные и густые ресницы были черного цвета, но когда я моргала, они переливались фиолетовым. Маленький, чуть заостренный носик, средней припухлости губы светло-бежевого цвета, маленькие клыки и «эльфийские» уши. А еще у меня язык стал тоже золотого цвета и шершавый, как у кошки! Жуть!
Тело, как я и думала, было произведением искусства. Высокая грудь, маленькая талия, что руками можно обхватить, округлые бедра, длинные ноги, до колена прикрытые золотистыми перьями, а пальцы увенчаны такими же, как на руках, золотыми коготками. Да, с обувью явно будут проблемы.
Видок, конечно, диковат для меня, но имеет свою привлекательность.
— Ты говорил, что это моя истинная форма. А какая не истинная?
— А ты представь себя в огне. Как он мягко охватывает твое тело. Как ты нежишься в своей стихии, что ласкает и согревает. Представь, что твои крылья исчезают, и ты становишься обычным человеком. Будто пламя смывает с тебя образ феникса.
По мере того, как Бальдр говорил, я представляла. Сначала ничего не происходило, а потом мое тело и вправду охватили языки рыжего пламени, не причиняя боли, а лишь слегка щекоча, вызывая легкую улыбку на губах. Я даже испугаться не успела.
Когда пламя затухло, в отражении передо мной предстала маленькая, хрупкая девушка. Ее золотисто-рыжие волосы крупными кольцами спускались ниже ягодиц, ярко-голубые глаза на половину лица в окружении пышных ресниц широко распахнуты, а пухлые губки сложены в удивленное «О». В росте я явно убавила, где-то метр пятьдесят пять, не больше, перья и крылья пропали совсем. Цвет кожи стал светлее, будто она была покрыта легким загаром. Коготки на руках остались цвета жидкого золота, а вот на ногах стали обычными прямоугольниками, просто золотого цвета. А неплохо. На педикюре сэкономлю. Клыки остались, маленькие и аккуратные, ушки тоже острые, а язык золотой. Хорошо хоть губы стали розовыми. А то блондинка с желтыми губами — это жутко!
Общая картинка вышла симпатична, но на меня мало похожа. А точнее, вообще не похожа.
— Тебе нравится? — спросил Бальдр, с интересом меня рассматривая.
— Нет, — и я не врала. В своей прошлой жизни я была жгучей брюнеткой с черными глазами. И никогда не уважала таких рафинированных блондинок, какой стала сейчас. Я как помесь барби Малибу и Дюймовочки! — Но выбирать не приходиться. Так, Бальдр, расскажи мне про фениксов.
Я больше не хотела смотреть на новую себя. Поэтому отошла от зеркала и присела на траву возле бога. Он взмахом руки убрал зеркальную поверхность, которая осыпалась водными брызгами на траву.
— Есть три вида фениксов, — начал Бальдр свою лекцию. — Ледяные, самые сильные в физическом и магическом плане. Их очень мало, и в основном это императорская ветвь. Не сильно уступают им по силе Радужные. Но у Радужных фениксов, в отличие от Ледяных, другой принцип магии. Они владеют всеми огнями. Золотой, рыжий, красный огонь — это самое обычное пламя. Белый огонь — исцеляющий. Изумрудный — помогает растениям, даря им силу, и помогает расти. Голубой — помогает дышать под водой и не гаснет от соприкосновения с ней. Правда, им также можно и рыбу зажарить, не вынимая из воды. Фиолетовый — помогает в ментальной магии. Черное пламя — это сильное боевое оружие. Все, что соприкасается с черным пламенем, просто исчезает, будто никогда и не существовало. И третий вид — феникс стихии. Самый распространенный. Владеют одним или двумя из четырех цветов пламени. К сожалению, в стихийниках никогда не проявляются черное и белое пламя. Эта привилегия только Радужных.