Синие глаза потемнели, словно предгрозовое небо. От взгляда по телу побежали мурашки, мир отдалился. Глаза похолодели, возвращая в реальность. Генерал хмуро глянул на Китана, с недоумением посматривающего на него с Анелой, и холодно произнёс:
— Леди, хочешь себя защитить, выбери что-нибудь полегче и меньше меча. У тебя опыта никакого, ставку делай на неожиданность и внезапность. Думаю, — медленно поднялся и вытащил из голенища сапога нож, — вот он подойдёт.
Шагнул к Анеле и помог подняться. Затем протянул нож рукояткой вперёд:
— Запомни, леди, раз и навсегда. Если вынула нож, будь готова пролить чужую кровь, убить. Иначе забудь о нём.
Пролить кровь… чужую… убить…сможет ли? А если выбор: или она, или враг? Если кто-то будет угрожать не ей — родным? А к стихии обратиться будет невозможно?
Клинок блестел на солнце, рукоятка удобно помещалась в руке и ещё хранила тепло генерала.
— Не так держишь.
Генерал положил ладонь на её, и все мысли вылетели из головы. Сквозь обволакивающий разум туман донеслось:
— У тебя будет лишь один удар. Без многолетней подготовки ты не соперница. Никому. Правильно выбирай время, врага и место, куда ударить… Это касается не только ножа.
Злат, отвернувшись, зашагал к своему дубу. Анела помотала головой, разгоняя туман, и растеряно посмотрела на нож в руке:
— А в какое место бить-то?
Генерал начал чистить меч. Всем своим видом показывая, что отвечать ни на какие вопросы не собирается.
Вредный!
— Кит?
Китан, молча наблюдавший с земли за ними, пожал плечами:
— Куда сможешь, — и снова обратил лицо на небо. Кажется, он был доволен, что никто больше к нему не пристаёт.
Анела, вздохнув, зашагала к озеру, крутя в руках нож.
Ударить, чтобы убить? Или можно просто обезвредить? Правильно выбрать врага, что генерал имел в виду? Если у неё только один удар, то должна обезвредить самого опасного для неё? А может, не для неё?..
Лазоревое озеро среди зеленого леса манит, притягивает, предлагает окунуться в него: избавиться от усталости и духоты, которой не мешает даже приближающийся вечер. Холодная вода омывает ноги, лёгкий ветер играет с волосами, теребит рубаху. Рядом, прижавшись к боку, умиротворенно сопит Малыш. Под звон ручья, который миниатюрным водопадом выныривает из толщи скалы, поёт свою грустную вечернюю песню соловей. Где-то далеко глухо ворчит гром.
Как же давно Анела не оставалась одна. Сама с собой. Матушка называла такие мгновения созерцанием. Созерцанием себя, окружающего мира, своих и чужих мыслей. Иногда нужно сесть и ни о чём не думать. Позволить мыслям касаться всего и… ничего. Именно тогда откроется истина.
Истина… а нужна ли она кому? Не лучше ли, чтобы обман никогда не раскрывался? Всё текло так, как до этого? Было бы спокойно на душе, ничего не тревожило и ничего бы не пришлось скрывать. Впереди лежал бы прямой путь, без сомнительных поворотов и ям… А жизнь ли это?
Пёс перестал сопеть, навострил ухо в сторону деревьев и добродушно рыкнул. В груди у Анелы потеплело, появилось ощущение родства. Люсилия!
Ведьма стояла у деревьев и хмуро смотрела на неё.
— Ты здесь. Не буду мешать, — повернулась, видимо собралась уйти.
— Подожди! — окликнула Анела. — Мы не договорили, — и похлопала по траве рядом с собой.
Люсилия недовольно повела плечами и всё же села, подогнув под себя ноги.
Немного посидели, ничего не говоря. Анелу тишина не тяготила. Она обдумывала, с чего начать. Хотелось, даже не просто хотелось, необходимо было знать, как соизмерять стихию, почему ведьма не справилась со своим даром. И не справилась ли? Может, зачем-то хотела всех очаровать? Но сразу же бросаться обвинениями нельзя. Нужно проявить осторожность и ненавязчивость.
— И долго мы будем молчать? — нарушила тишину Люсилия.
Анела невольно начала перебирать шерсть Малыша.
— Как вы, ведьмы, со стихией взаимодействуете? Сдерживаете её?
— В первую очередь контроль над собой. Гнев, страх, беспомощность — ведут к потере концентрации и тогда… Про разрушенные деревни ты знаешь!
— Значит, нужно избегать эмоций? Научиться спокойствию, хладнокровию… Вот что-то вчера я в тебе этого не заметила!
Глаза ведьмы сердито сверкнули:
— Тебя это не касается! — и сменила тему: — Вас хотя бы учили, как использовать стихию?