Анела вернулась к тетради, которую достала, как только выехали из деревни. И снова погрузилась в рисование. Даже тряска не мешала. Из-под карандаша выходили наброски портретов жриц, один за другим. Анела словно пыталась их запечатлеть на бумаге, чтобы о них никогда не забыть. С каждым новым штрихом, с каждым новым портретом тоска капля за каплей растворялась, переливаясь через карандаш на листы бумаги. Вот портрет Матушки, стоящей в своём кабинете и укоризненно качающей головой, но на лице добрая понимающая улыбка. И самый трудный… Элиния…
— Анела, а что ты рисуешь? — наконец решившись, спросил Китан.
Она вздрогнула, быстро захлопнула тетрадь и посмотрела на парня. Он свесился из седла и пытался заглянуть ей через плечо.
— Так, ничего, — уклончиво произнесла она и убрала тетрадь в сумочку.
Китан недовольно передёрнул плечами и выпрямился, задрав нос к небу. Обиделся.
— Анела никому не показывает свои рисунки, — вдруг сообщила Висея, которая наблюдала за ними.
— Кроме Элинии, — тихо добавила Алика и смущённо схватилась за свою русую косу.
— Если только не рисует для кого-то, — закончила Софика.
— А почему? — Китан вопросительно посмотрел на Анелу.
Она пожала плечами. Как объяснить, что это что-то личное, дорогое. Что когда она показывает свои рисунки, словно раскрывает свои мысли, мечты.
— Да не стоят они внимания, — отмахнулась она и чтобы переменить тему попросила: — Лучше расскажи о себе.
— А что обо мне рассказывать? — беспечно ухмыльнулся парень. Обижаться, кажется, перестал. — Я весь на виду, как белый свет.
А вот на лице мелькнула тревога. Не думала Анела, что этот добродушный парень может что-то скрывать.
— И в самый солнечный день есть места, где царствует тень, — задумчиво проронила она.
— Что?
— Да так, вспомнились слова Матушки.
— А-а-а… давай так, я расскажу о родных, а ты ответишь на один мой вопрос. Только честно.
— Хорошо, — а вот ей и впрямь скрывать нечего.
— Мой отец самый лучший, пусть и требует с меня много. Но это по статусу ему положено, — вдруг замялся и начал говорить о другом: — Есть младший брат. Ар. С ним точно не соскучишься. Не может без приключений на свою… — на неё глянул и поправился, — на одно место. — И вдруг заулыбался. — Как сейчас помню. Нам было восемь и семь. Ар решил, что в трубе камина живёт демон, который по ночам выходит в библиотеку и страшно воет, пугая всех. Смог меня этим заразить и уговорил подкараулить и поймать демона. Вздумалось ему, что тот исполнит любое его желание, чтобы получить свободу. Ар предложил замаскироваться. И вот, под покровом ночи, с тихим скрипом открывается незаметная тайная дверь и в библиотеку крадучись входят две маленькие фигуры, за которыми волочатся чёрные хвосты. Свет от свечей играет на чёрных лицах, глаза сверкают, головы бесформенные… и что-то шипят друг другу. В общем, дворецкий, решивший в эту ночь почитать, сидя у камина, на следующий же день ушёл в отставку. Седой, как лунь.
— Ой, а кто это был такой страшный? Вы? — спросила Висея, заинтересовано подавшись к Китану. Пришлось Анеле ловить её за талию. А то бы девочка точно слетела с телеги. Висея, прижавшись спиной к Анеле, продолжила задавать вопросы. — Вы смогли поймать демона? А он исполнил ваши желания? А…
— Висея! — невольно засмеялась Анела, видя, как Китан пытается вставить хоть слово между вопросами девочки. — Не все сразу! — заметила, с каким удивлением смотрит на неё парень, и перестала смеяться, вопросительно приподняла бровь. Китан заметно вздрогнул и помотал головой, словно отгонял мысли.
Висея, надувшись, оглянулась через плечо на Анелу и снова требовательно посмотрела на Китана. Тот весело подмигнул малышке:
— Да, это были мы. Мы с Аром укр… выпросили у гвардейцев два чёрных плаща. Именно полы этих плащей, волочащиеся за нами, принял дворецкий за хвосты, накинутые капюшоны — за головы. Лица мы измазали сажей, решив, что в темноте нас не заметят, ну а мечи были наши, детские, для тренировок. А шептались… страшно было идти в темноте.
— А демон?
— Демон после этого не появлялся. Видимо, мы его и впрямь напугали, — усмехнулся Китан.
— Тихо, — вдруг попросила Софика. — Слышите?
Из леса, сквозь который они проезжали, доносилось то ли мяуканье, то ли скулёж.