— Мы еще увидимся, — ответила Нирмал. — Мы встретимся, где бы ты ни была. Ты не умрешь, не повидавшись со мной, и я не умру, пока не увижу тебя.
— Я умру на пути в Дели, — возразила Чанчал-кумари.
— Значит, мы встретимся на пути в Дели.
— Что ты говоришь, Нирмал? Как ты поедешь?
Нирмал промолчала, обняла Чанчал-кумари и снова расплакалась.
Закончив свой туалет, Чанчал-кумари отправилась в храм поклониться Шиве.
— Великий бог! — обратилась она к нему, совершив обряд. — Я иду на смерть. Скажи, чем тебя так радует смерть девушки? Неужели твой мир рухнет, если Я останусь в живых? Если ты задумал это, то зачем ты послал меня на землю дочерью раджи?
Затем Чанчал-кумари пошла поклониться матери и проститься с ней. Совершив пронам, она долго плакала у ее ног. Потом она поклонилась отцу и тоже поплакала. Чанчал-кумари простилась со всеми своими подружками. Было пролито немало слез. Чанчал-кумари одарила подружек украшениями, безделушками и деньгами. Одной она сказала: «Не плачь, я вернусь». Другой сказала: «Не нужно плакать, разве ты не понимаешь — я уезжаю, чтобы стать повелительницей мира?» — «Не плачь, — сказала она третьей, — если бы слезы помогали горю, я затопила бы слезами рупнагарские горы».
Попрощавшись со всеми, Чанчал-кумари села в паланкин. Тысяча всадников выстроилась впереди, и тысяча всадников — позади паланкина. Паланкин был выложен украшениями из слоновой кости с инкрустациями из драгоценных камней, а внутри обтянут дорогими разноцветными тканями. Вооруженные пиками слуги своими пышными одеяниями поразили воображение местных жителей. Когда Чанчал-кумари поднялась в паланкин, в крепости затрубили в раковины, паланкин засыпали цветами и жареным рисом. Военачальник отдал приказ выступать, и конница потекла по дороге, как прорвавшая плотину река. Кони шли, грызя удила и пританцовывая; далеко разносился звон оружия.
Утренний ветерок приятно обдувал лица всадников. Один из воинов, ехавших за паланкином, вырвался вперед и запел:
«Увы! — вздохнула принцесса, услышав песню. — Если бы все было как в песне!» Она подумала о Радж Сингхе. Чанчал-кумари не знала, что эту песню пел за ее спиной Маниклал. Как было условлено, он постарался занять место позади паланкина.
Глава вторая
Нирмал решается на отчаянный шаг
В душе Нирмал бушевала буря. Чанчал-кумари уехала в паланкине, украшенном драгоценными камнями — спереди и позади него две тысячи красавцев воинов оглашали рупнагарскиё горы криками в честь аллаха. Нирмал плакала и не могла остановиться. Она осталась одна, совсем одна. Без Чанчал-кумари она чувствовала себя такой одинокой среди сотен придворных. Поднявшись на башню дворца, Нирмал стала глядеть вдаль, где могольская конница растянулась по горной дороге, извиваясь, как удав в четверть кроша длиной.
Лучи утреннего солнца ослепительно сверкали, отражаясь на остриях копий. Нирмал смотрела, пока у нее не зарябило в глазах. Она вытерла выступившие слезы и спустилась вниз. Она спускалась уже с готовым решением. Прежде всего она достала все свои драгоценности из тайника, о котором никто не знал. Затем она взяла несколько монет из накопленных ею денег и, покинув дворец одна, твердым шагом пошла по дороге вслед за могольской конницей.
Глава третья
Полководец Мубарак
Извиваясь, как исполинский удав, могольская конница двигалась по горной дороге. Наконец она вошла в то самое ущелье, где Маниклал разыскал Радж Сингха. Эхо от топота бесчисленных конских копыт огласило горы. В этом диком, безмолвном и безлюдном месте даже тихое позвякивание оружия рождало звонкое эхо. По ущелью разносилось конское ржанье и голоса воинов. От шума дрожали листья лиан и кустов у подножья гор. Лесные зверушки, птицы и насекомые, безбоязненно обитавшие в диком ущелье, поспешно спасались бегством. Когда вся могольская конница вошла в ущелье, внезапно сверху послышался грохот. Всадники подняли головы и на мгновение остолбенели. С вершины сорвался громадный камень и скатился прямо на колонну всадников. Один воин был убит, другой — ранен.
Не успели моголы понять, что случилось, как на них обрушился еще один камень — за ним другой, третий, четвертый; с гор посыпался целый град больших и мелких камней. Множество всадников и коней было убито и ранено. Рухнув на землю, они своими телами загородили и без того узкую дорогу. Кони понесли, но со всех сторон путь преграждали тесные ряды воинов; кони и всадники падали на землю, сверху на них валились другие; воины прокладывали себе путь с оружием в руках. Порядок был нарушен, среди солдат поднялась паника.
— Носильщики, берегитесь! Левее! — закричал Маниклал.
Суматоха произошла как раз перед паланкином принцессы, за которым ехал Маниклал. Носильщики думали только о спасении собственной жизни — их теснили попятившиеся назад кони. Читатели, возможно, помнят, что по левую сторону дороги была расщелина. Она была такая узкая, что идти по ней можно было с трудом. Паника началась в тот момент, когда окруженный войсками паланкин поравнялся с расщелиной. Об этом позаботился Радж Сингх. Получивший в свое время точные указания, Маниклал направил смертельно напуганных носильщиков по узкой тропе. Услышав его крик, носильщики, стремясь спасти самих себя и принцессу, недолго думая понесли паланкин в расщелину.
Следом за ними поскакал и, Маниклал. Ближайшие всадники увидели, что это единственный путь к спасению, и один из них бросился было вслед за Маниклалом. Но тут сверху со страшным грохотом скатился огромный камень. Он раздавил всадника вместе с конем и наглухо загородил вход в расщелину. Один Маниклал вместе с паланкином принцессы продолжал свой путь.
Командующий могольским войском мансабдар Ха-сан Али Хан находился в арьергарде. Он стоял у входа в ущелье и наблюдал за тем, как войска входят в его узкий проход. Когда все воины вошли в ущелье, он, не торопясь, двинулся вслед за ними. Внезапно среди солдат началась паника, и они стали пятиться назад. Никто не мог как следует объяснить военачальнику, что произошло. Осыпая солдат бранью, он заставил их повернуть назад, а сам поскакал вперед узнать, что случилось.
Но солдаты не стали дожидаться своего военачальника. Ранее говорилось, что с правой стороны ущелья горы были высокие и неприступные, их вершины, бросая тень, нависли над дорогой. Раджпуты забрались на самый гребень и устроили там засаду. Они расположились в сорока — пятидесяти шагах друг от друга. Всю ночь пятьдесят раджпутских воинов собирали камни, и перед каждым из них образовалась целая груда. Теперь они не переставая осыпали могольских всадников каменным градом. Каждый раз, когда все они разом швыряли вниз камни, пятьдесят всадников или лошадей валились на землю убитыми и ранеными. Моголы не видели, кто поражает их сверху, да если бы и увидели, все равно были бы бессильны нанести ответный удар врагу, укрывшемуся на неприступных вершинах, поэтому им казалось, что единственный выход в бегстве. Из тысячи воинов, ехавших перед паланкином, многие были убиты и ранены, а уцелевшие спаслись, бросившись вперед, к выходу из ущелья.
Пятьдесят раджпутов забрасывали моголов камнями с правой горной гряды, а пятьдесят воинов во главе с самим Радж Сингхом притаились на невысоком холме слева. До сих пор они бездействовали, но теперь наступил черед и для них.