Как-то выступали в городе металлургов Рустави, что в двенадцати километрах от Тбилиси. После одного из выступлений Автандил решил отвезти домой купленные детям подарки… Узнав, что Ломсадзе собирается съездить на своей машине в Тбилиси, один из артистов-фокусников Рафик попросил взять его с собой, чтобы отвезти деньги своей заболевшей ассистентке. Доехали довольно быстро. Автандил повидался с детьми и вернулся в машину. Он довез попутчика до указанного им адреса.
— Если ты недолго, я могу подождать, и поедем вместе обратно, — предложил он.
— Да я только деньги отдам! Зайдем вместе!
Они зашли. Лена лежала больная, было видно, что у нее была температура и чувствовала она себя плохо. Но посетившим ее она очень обрадовалась, улыбнулась, по достоинству оценив их услугу.
Уходить сразу от больной было не совсем удобно, и Автандил решил развеселить ее. Он предложил своему попутчику:
— Хочешь, фокус с картами покажу?
— Покажи! — согласился тот.
— Возьми из колоды несколько карт и разложи их на столе изображением вниз.
Рафик незамедлительно достал колоду и вынул оттуда десять карт. Он знал этот фокус.
— Я выйду из комнаты, а ты…
— Да, да, я знаю, я выберу одну из них и ты отгадаешь… Автандил вышел из комнаты, а когда вновь вернулся, сказал:
— Ты выбрал третью карту справа, там лежит валет крестей.
— Верно…
Рафик оглянулся на Лену, она лежала на диване и наблюдала за происходившим. Больше в комнате никого не было.
— Давай еще раз!
— Хорошо, — согласился Автандил и вышел из комнаты. Рафик добавил из колоды еще две карты. Запомнил шестерку бубей. Вошел Автандил:
— Шестерка бубей, она лежит слева вторая. Рафик подозрительно посмотрел на Лену. Она продолжала неподвижно лежать на диване.
— Попробуем еще раз?
— Конечно!
И в этот раз Автандил правильно назвал карту.
— Ты подсказываешь? — не выдержав, спросил Рафик у Лены.
— Нет, — честно ответила Лена.
Рафик внимательно осмотрел комнату — ничего подозрительного.
— Повтори фокус! — попросил Рафик.
Автандил повторил «фокус» шесть раз подряд. Рафик злился на Лену, она единственная находилась в комнате и могла подсказывать Автандилу. Но он, сам придумавший немало незаметных знаков для определения выбранной карты, никак не мог определить, каким образом его ассистентка подсказывала Автандилу. И хотя она смотрела на Рафика своими честными, широко раскрытыми глазами, уверяя в том, что никоим образом не подсказывает, у него не было никаких сомнений в ее причастности к обману! Его возмущало ее поведение! Как она, его ассистентка, его помощница, заодно с Автандилом! Лена уже не смотрела на стол, она отвернулась к стене, чтобы не видеть ни карты, которую запоминает Рафик, ни входящего в комнату очередной раз Автандила. Но Рафик ей не верил! Он бросал на нее гневные взгляды. Несчастная больная не знала, что делать! Наконец мужчины собрались уезжать.
— Ты иди, я сейчас тебе догоню!
Автандил ушел. Рафик накинулся на больную Лену:
— Зачем ты ему подсказывала? Ты же со мной работаешь! Как тебе не стыдно!
— Я не подсказывала!
— А как же он узнавал?
— Не знаю!
— Да это ты ему знаки подавала! Признайся только, какие знаки!
— Раф! Какие еще знаки? Я так плохо себя чувствую! — лица ее было красным, да и вся она «горела»: температура давала о себе знать.
Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но в эту минуту вернулся Автандил. Он, предполагая, для чего задерживается Рафик, не уходил далеко. Не дав разгореться ссоре, он сказал.
— Не подсказывала мне Лена! Я тебе не фокус показывал, я мысли твои читал, поэтому и знал, какую ты карту выбирал! Оставь ее в покое и поехали!
Рафик, неоднократно инкогнито присутствовавший на выступлениях Ломсадзе, только теперь, на своем опыте, убедился, что Автандил действительно читает мысли. До сих пор он в это не верил.
6
Однажды Ломсадзе попросили выступить перед глухонемыми. Казалось бы, какая разница, перед кем выступать. Выступление шло, как обычно. На сцене несколько зрителей в качестве контрольной комиссии и добровольцы из зала, «работающие» с телепатом. Только рядом стояла сурдо-переводчица, которая жестами объясняла зрителям то, что говорил Автандил. И вдруг — ропот среди глухонемых, они яростно жестикулируют. Ломсадзе вопросительно смотрит на переводчицу: