— Мао-дзе-Дун…
Он почувствовал, как все сидящие в автобусе напряглись, особенно представитель КГБ, непременно присутствующий в любой делегации, даже туристической группе, отправляющейся за границу.
— … единственный человек, который знал все иероглифы, — докончил свою фразу Автандил Алексеевич.
Все как-то облегченно вздохнули, а вместе с ними и представитель органов безопасности — ему совсем не хотелось проблем. Автандил Ломсадзе улыбнулся и, повернув голову к окну, продолжал смотреть на улицы Харбина.
Встреча с представителями крупнейшей торговой фирмы состоялась в большом зале, за обедом, столы поражали своими изысканно оформленными блюдами китайской кухни. Все было на высшем уровне. Сам директор фирмы приехал на встречу на велосипеде. Конечно, у него была машина — это был богатый человек — просто в Китае принято ездить на велосипедах, независимо от возраста и положения. Подчиненные вели себя с ним подобострастно. Директор — он же хозяин. Если не угодишь, — уволит, а потерять должность, а вместе с ней и хорошую зарплату никто не хотел, поэтому все ловили каждое слово, сказанное начальником, не смели даже улыбаться, если не улыбался он.
Как и полагалось, все разговоры на встрече переводил переводчик Хэм Бун Го (за точность имени автор не ручается). Автандилу Алексеевичу трудно было выговаривать непривычное для слуха имя, а обращаться к переводчику приходилось часто, и Ломсадзе быстро нашел выход из положения. Дружески похлопав по плечу переводчика, который, кстати, был в Тбилиси, еще на первой официальной встрече, он дал ему новое имя:
— Будешь Костя.
«Костя» улыбнулся в знак согласия. Автандил Алексеевич умел располагать к себе людей. С его легкой руки Хэм Бун Го все стали называть Костей, причем не только члены грузинской делегации, но и свои китайские товарищи.
Разговор за столом носил степенный, дружеский характер. Они сидели рядом: директор крупнейшей фирмы — маленький (как и все китайцы) худощавый человек — и Автандил Ломсадзе — высокий, крупный мужчина. Чуть поодаль сидел переводчик и быстро переводил сказанное ими друг другу. Вдруг китаец слегка похлопал Ломсадзе по его животу и, улыбаясь что-то сказал. Костя перевел:
— Почему у Вас живот такой большой? (Худенькому китайцу живот Ломсадзе показался большим). Ломсадзе тут же нашел, что ответить.
— Потому что мы на Мерседесе ездим, а Вы на велосипеде.
Возникла пауза. Костя почему-то молчал.
— Костя, почему не переводишь? — спросил Автандил Алексеевич.
— Я такое не буду переводить, — испуганно ответил Костя.
— Почему не будешь? Его слова ты же все мне переводишь, и мои переведи.
Подчиняясь требованию Ломсадзе, Костя перевел. Сотрудники крупнейшей фирмы так и замерли, ожидая реакции своего начальника на столь дерзкий, по их мнению, ответ. Тот секунду подумал, потом улыбнулся: он понял шутку. Тогда заулыбались и его подчиненные.
Автандил Ломсадзе никогда не страдал отсутствием аппетита, но к китайской кухне отнесся настороженно. На столе стояли блюда с фаршированными червями, удивительно приготовленное мясо собаки (извинялись, что мясо змеи отсутствовало). Взгляд Автандила Алексеевича привлек салат. Правда, сверху лежала… живая медуза. Ну лежит себе сверху и лежит, такая скользкая, холодненькая, как студень. «Возьму с краю, чтоб медуза не попала», — подумал Ломсадзе и потянулся к блюду. Увидев движение гостя, официант, стоявший за спиной, быстро и ловко перемешал палочками салат, приготовив его к употреблению. Части медузы оказались во всем салате. Ломсадзе с удивлением посмотрел на Костю. Тот объяснил:
— Теперь можете кушать. Медузу смешивают в самый последний момент. Она придает свежесть и пикантный вкус. — Спасибо. Я лучше возьму что-нибудь другое.
Удивительно красиво выглядела аппетитно зажаренная рыба, лежавшая на блюде дугой, хвостом вверх. Ее-то и решил попробовать Ломсадзе. «Пища знакомая, надежная», — подумал он и потянулся к блюду. Услужливый официант в ту же секунду полил эту рыбу сладким постным маслом. Автандил Алексеевич даже крякнул от досады: