Воспоминания о Бродянах, с. 2.}, впоследствии "родными своей матери в СССР она совершенно не интересовалась и вообще была далека от всего русского. Не знала она и русского языка". Как мы узнаем из воспоминаний Геннриха, в конце жизни у Александры Николаевны были плохие, кажется, даже очень плохие отношения с дочерью. В чем их причина, автор не говорит, но можно думать, что и тогда и раньше, не было настоящей духовной близости между русской матерью и дочерью-иностранкой. И, вероятно, старая женщина, когда-то через сестру, Наталью Николаевну, просившая Пушкина прислать часть третью его стихотворений, порой жалела о том, что свою Наталью она даже и читать по-русски не выучила...** Снова возвращаемся к моей поездке в Бродяны. Я пробыл в замке очень недолго -- немногим более суток. Перед отъездом, 21 апреля, я получил приглашение снова приехать во время пасхальных каникул в будущем, 1939 году. Оно меня очень обрадовало. Заранее решил, что попрошу на этот раз разрешения привезти с собой фотографа, специалиста по портретам и музейным вещам. Буду подробно описывать, измерять, сравнивать. Быть может, познакомившись со мной поближе, хозяева замка покажут мне и архив. Очень возможно, что в нем есть письма жены поэта за 1831--1834 годы, когда сестры жили врозь. Может оказаться и многое другое, о чем заранее не догадываешься. Моим надеждам не суждено было осуществиться. 15 марта 1939 года в Прагу вошли танки Гитлера. Чехословакия временно была разрезана на куски. Во вновь организованное немцами Словацкое "государство" я ехать не мог. Письма туда шли плохо. Переписка с Бродянами прекратилась. Много лет я ничего не знал о судьбе замка Бродяны и хранившихся в нем коллекций. Впоследствии я получил ряд писем из Чехословакии, на основании которых в первом издании этой книги писал: "...замок уцелел, часть реликвий попала, к счастью, в Ленинград, а где находятся остальные -- неизвестно" {"Если заговорят портреты", Алма-Ата, 1965, с. 43.}. Сведения были неутешительными, но позднее я узнал ряд других, еще более печальных. По-прежнему ничего не известно о судьбе наиболее ценных материалов -- рисунков Ксавье де Местра, альбома Александры Николаевны, большинства портретов и миниатюр*. Хозяева замка, покинувшие его перед концом войны, во всяком случае, ничего с собой не увезли. Оставались на месте и архив и библиотека, но в письме в Пушкинский дом от 5 июля 1961 года А. М. Игумнова сообщила: "В 1945 году, сейчас же после освобождения Словакии от немцев, я ездила в Бродяны вместе с А. В. Исаченко и с профессором Московского университета Н. Н. Вильмонтом, который в то время был в Советской Армии. Анны Б(ергер) {Скончалась в январе 1965 года. В самое тяжелое время Анна Бергер сохранила часть бродянских реликвий.}тогда не было в Бродянах. Мы зашли библиотеку в замке в плачевном виде, окна были выбиты, в комнате поселились голуби, которые ее сильно перепачкали. Незадолго до этого в замке были помещены румынские (королевские) солдаты, которые распоряжались там по-своему. Из ценнейшей библиотеки они брали то, что им было нужно, на растопку или на папиросы, а много бумаг просто выбросили за окно. По возвращении Анна Б. нашла в куче мусора письма Фризенгофа <...>" {Это были, несомненно, письма барона Густава к брату Фридриху Адольфу, выдержки из которых опубликовал А. В. Исаченко.}. Прошло еще двадцать лет. Бродянский замок совершенно обветшал. Все, что можно было унести, унесено, в том числе и книги. Иозеф Бардун пишет в своей словацкой статье о том, что не только замок находится в бедственном состоянии. "Парк вокруг него также изуродован. Над деревней на лесистом холме находится часовенка со склепом, в котором похоронена Александра, ее муж и их потомки. Часовенка сильно повреждена". Однако в той же статье автор сообщает, что Окружной музей в городе Топольчанах и кафедра русского языка философского факультета Университета Коменского в Братиславе, которую возглавляет доцент Юрай Копаничак, "решили спасти бродянский замок". Предположено не только реставрировать замок, но и "создать в нем музей, который состоял бы из отдела, посвященного А. С. Пушкину, и из более широко задуманного музея словацко-русских отношений. Кафедра русского языка рассчитывает кроме того "постепенно создать из замка исследовательский центр словацких русистов <...>". Широко задуманный интересный проект оказывается, к сожалению, трудно осуществимым. Однако, независимо от того, для каких целей -- научных или культурно-общественных -- будет использован восстановленный замок, его прежде всего необходимо безотлагательно ремонтировать. Ю. Копаничак считает, что бродянский замок является "культурно-историческим памятником, рамки которого превышают узкий круг словацкой истории и касаются такой выдающейся личности, какой был Александр Сергеевич Пушкин" {Juraj Корaničak. Puškin a Brodziany (Юрай Копаничак. Пушкин и Бродяны). "Slovenka", 1965, No 51--52 (словацк.).}. В словацких журналах время от времени продолжают появляться статьи о Бродянах, авторы которых описывают печальное состояние исторического замка и настаивают на его реставрации. Опубликован ряд фотографий разрушающегося строения и опустошенных комнат. Пока эта кампания принесла лишь незначительные результаты. Для восстановления памятного здания необходимо затратить немалые средства. А пока в Бродянах производится лишь частичный ремонт. Меньшее крыло замка, в котором помещалась библиотека, реставрировано, и его занял бродянский Местный национальный комитет. Вестибюль Комитет украсил портретом Пушкина. Так по желанию жителей словацкой деревни Бродяны изображение великого русского поэта впервые появилось в бывшем замке Александры Николаевны Фризенгоф-Гончаровой... По словам И. Бардуна, жители "гордятся своей пушкинской традицией".