Клодия кивнула.
— Сделай это.
— Стой, погоди. — Я остановила Бенито, когда он собирался пройти мимо нас. Он обернулся и посмотрел на меня.
— Что не так, Анита? — Спросил Рафаэль.
— Как-то это слишком нагло, выгонять их вот так из общего душа.
Рафаэль рассмеялся и чмокнул меня в лоб.
— Это так мило, что ты продолжаешь забывать о своем статусе их работодателя и королевы.
Я нахмурилась, глядя на него. Большинство низкорослых людей терпеть не могут, когда их называют милыми. Даже «прелестный» уже вызывает проблемы.
— Я их босс, но технически им платит Жан-Клод, так что именно он их работодатель, а я пока что не королева — до тех пор, пока не выйду за него.
— Ты — королева тигров. — Заметил он.
— Только потому, что мне не нравится, когда меня называют матерью всех тигров. — Возразила я.
— Почти все бывшие члены Арлекина зовут тебя своей темной королевой. — Сказал Бенито.
— Они привыкли подчиняться королеве и тысячу лет ходили в элитных охранниках Королевы Всей Тьмы. — Я поежилась, назвав ее по имени.
Я убила вампирскую королеву старого Совета, если того, у кого нет тела, вообще можно было убить. Она была мертва во всех человеческих и нечеловеческих смыслах.
— Анита пыталась отучить их звать ее своей темной королевой. — Заметила Клодия.
Я вздохнула и немного привалилась к Рафаэлю, прижавшись щекой к его майке и приятной твердости под ней.
— Большинство из них мне удалось отучить называть меня своей злой королевой.
Рафаэль прижал меня поближе и чмокнул в лоб.
— Мне жаль, Анита, я не хотел поднимать неудобные темы.
— Хороший выбор слов. — Похвалила я, все еще прижимаясь к его груди. Я не стала говорить, что «пугающие» было более уместным для обозначения этих тем. Матерь Всей Тьмы я убила, поглотив ее сущность, в то время как она пыталась завладеть моим телом и использовать его в своих собственных интересах. В тот миг как будто бы объект, который невозможно передвинуть, столкнулся с непреодолимой силой, и большинство ставок было сделано на нее. Она, вероятно, была самым первым вампиром — такая древняя, что ее изначальное тело было давно утрачено, а последним она завладела насильно. Его подорвала группа наемников, которых наняли убить ее, но все, что они сделали — это уничтожили тело, в которым она была заперта целую тысячу лет. Они выпустили ее из тюрьмы, оставив бродить по миру ночным кошмаром, который искал себе новое тело. И она захотела мое.
Рафаль погладил меня по волосам и тихо сказал:
— Она мерта, Анита, ее больше нет. Тебе больше не нужно бояться ее.
Я высвободилась из кольца его рук.
— Она не вторгалась в твои сны и не пыталась завладеть твоим телом.
— Это правда. — Согласился он.
Он закрылся — его лицо было благоразумным и пустым, скрывая то, что он на самом деле думал и чувствовал.
— Кажется, я должна извиниться перед тобой, хоть и не очень хорошо понимаю, за что. — Сказала я.
Рафаэль едва заметно мне улыбнулся, но его глаза остались печальными.
— Если бы я был настоящим джентльменом, то предложил бы нам помыться раздельно, после чего пошел бы готовиться к предстоящему бою, но сегодня я слишком сильно хочу быть с тобой, чтобы играть в эти игры.
— Я тоже хочу тебя, Рафаэль. — Сказала я, потому что именно так надо отвечать, когда кто-то настолько прямо говорит тебе о своем влечении. Это как если бы человек сказал, что любит тебя. Нужно сказать то же самое в ответ, даже если это не совсем правда, в противном случае придется иметь дело с одной из этих максимально неловких ситуаций на современных свиданиях, когда ты пытаешься объяснить человеку, что не все нужно сводить к любви.
— Я могу лишь поверить тебе на слово, могу лишь высматривать на твоем лице доказательства того, что это действительно правда, потому что я не способен читать твой разум и ощущать твои эмоции.
— Ты можешь почувствовать их на моей коже — все оборотни это умеют. — Возразила я.
— Сейчас я знаю, что ты не охвачена похотью, потому что, как ты и сказала, я бы почувствовал ее на тебе.
Я очень старалась не выдать своего смущения и даже малейшего неудобства. Я уставилась в пол, а потом заставила себя посмотреть наверх, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Твоих эмоция я чувствовать не могу, но по лицу вижу, что ты тоже сейчас не очень-то похотлив.
— С этим я не могу поспорить, и в любой другой день я бы просто отпустил тебя в душ в твоей комнате, где ты могла бы побыть с другими твоими мужчинами, или в ту огромную ванну в покоях Жан-Клода, но сегодня особенный день. Я хочу тебя, как мужчина хочет женщину, но я также хочу, чтобы ты покормила на мне ardeur.