Пьеретта вновь рухнула на колени.
— Моя королева, мне так жаль, ты с ним еще не говорила об этом.
— Не-а. — Подтвердила я.
Она попыталась еще сильнее вжаться в пол, но я вовремя поймала ее за руку.
— Пьеретта, пожалуйста, не надо унижаться, меня это правда напрягает. Мы ведь уже говорили об этом.
На этот раз мне не пришлось просить ее подняться — она сделала это сама.
— И все же я искренне сожалею. Я не знала, что ты еще не поговорила с ним об этом.
— Мы обсуждали эту тему всего два дня назад. За это время я не успела повидаться с Рафаэлем.
— Мои глубочайшие извинения вам обоим. — Сказала она.
Я вздохнула и повернулась к мужчине, о котором шла речь. Я не могла прочитать выражение его лица, потому что оно было каким-то новым для меня.
— Этой ночью ты бьешься за свою корону. Я бы не стала поднимать эту тему сегодня.
Пьеретта попыталась вновь упасть на колени, но я рявкнула:
— Пьеретта!
Она застыла, не успев опуститься на пол в своем полотенце, и казалась чрезвычайно сокрушенной, но все равно очаровательной. Странно, что я нахожу других женщин очаровательными, но так оно и было. Я задумалась о том, что, вероятно, мне следовало извиниться перед некоторыми мужчинами за то, что я выбешивалась на них, когда они годами называли меня очаровательной или милой.
— Мне жаль, что я не мила вам, царь Рафаэль. — Сказала Пьеретта, опустив глаза, так что она не видела выражения, которое промелькнуло на его лице.
Он улыбнулся.
— Ты красива и, я уверен, во многих смыслах восхитительна. Пожалуйста, не думай, что я колеблюсь потому, что тебе недостает очарования.
Пьеретта посмотрела на него, и я знала этот взгляд, потому что на мне он работал. Она старалась показаться ему милой и заинтересовать его.
— В таком случае, я не понимаю, ваше величество.
Он нахмурился — вероятно, из-за обращения, но не стал поправлять ее, либо он, как и я, не был уверен в том, что должен это делать.
— Анита, ты хочешь сказать, что если я соглашусь, то это случится прямо сейчас?
— В смысле, что мы трое разделим душ и, вероятно, еще что-нибудь? — Уточнила я.
— Да, в этом смысле.
Я пожала плечами.
— Как я уже говорила, я собиралась обсудить с тобой это.
— Значит, это «да». — Подытожил он.
Я кивнула.
— Ага, я не планировала, что это произойдет так скоро, но — да.
Он покачал головой.
— Это ловушка.
Я нахмурилась.
— Что ловушка?
— Это предложение о сексе втроем.
— А ловушка-то в чем? — Не поняла я.
— Прежде женщины, с которыми я встречался, уже делали мне такое предложение, и это всегда была ловушка.
— Да в чем там ловушка? — Не унималась я.
— Все девушки использовали это, как способ проверить, стану ли я изменять…
— Это не измена, если девушка сама предлагает тебе тройничок с участием другой женщины. — Парировала я.
— Она смотрела на все иначе. — Возразил он.
— Тогда это нечестно. — Ответила я.
Рафаэль улыбнулся.
— Спасибо, я солидарен с тобой.
— Это может быть ловушкой. — Заметила Пьеретта.
Я посмотрела на нее, а потом мы вместе кивнули.
— Есть еще вариант, при котором после удачного секса втроем, даже если все прошло хорошо, на утро обе девушки приходят к выводу, что это была ужасная идея, а вина за нее почему-то лежит на мне. — Произнес Рафаэль.
— Каким образом? — Не поняла я.
— Вероятно, потому, что я — мужчина, а значит, достаточно похотлив, чтобы хотеть удовлетворить двух женщин сразу. Анита, Пьеретта, я не знаю — в тот день я понятия не имел, что мне думать.
— Значит, всякий раз, когда женщина предлагала тебе переспать с ней и еще с одной девушкой, это была ловушка? — Подытожила я.
— Да. — Ответил он.
— Ну, Пьеретта, так-то, моя девушка, поэтому…
Он покачал головой.
— Я это проходил, и все закончилось тем, что меня ревновали всякий раз, когда я был с кем-то из них, и это все разрушило.
— Они были полиаморами? — Спросила я.
Он задумался на секунду.
— Нет, они были бисексуальны, но не полиаморны.
— Вот мы и нашли твою проблему. — Сказала я.
— Анита, я верю в серьезность твоих слов, ты всегда стараешься говорить то, что думаешь, и я ценю твое предложение, но неважно, как хорошо все начнется — все всегда заканчивается драмой, разрывом, а то и насилием.