— Каким еще насилием? — Не поняла я.
— Одна из них меня пырнула.
Я вылупилась на него.
— Жесть, это… Скажи мне, что ты подал в суд. Терпеть не могу двойные стандарты, что женщина якобы может причинить вред мужчине, и ей за это ничего не будет, потому что она — женщина. Вот что означает равенство. Ты делаешь что-то плохое, и огребаешь за это в полной мере.
Он покачал головой.
— Это был обычный столовый нож, даже не серебряный. К моменту приезда полиции раны бы уже не осталось, к тому же, я — царь веркрыс, и подобный поступок выставил бы меня слабым.
— Ты чувствовал, что получил за дело? Не в смысле, что она справедливо тебя пырнула, а в смысле, ты и правда чувствовал, что изменяешь ей или что-то в этом духе?
— На утро после секса втроем, который она же и предложила, и сама выбрала для него девушку, она проснулась последней. В этот момент мы с ее подругой целовались.
— Ты был уверен, что получил ее разрешение. — Сказала я.
— Нам с ее подругой действительно так казалось, но она выбралась из постели расстроенной, а я побежал за ней, пытаясь понять, что я сделал не так.
— И что же? — Спросила я.
Он улыбнулся.
— Думаю, к тому моменту, как все закончилось, ее претензия сводилась к тому, что я поцеловал первой не ее. Она хотела разделить меня со своей подругой, но не желала оказаться на вторых ролях.
— Что ж, теперь понятно, почему тебя напрягает перспектива секса с двумя женщинами сразу. Мне правда жаль, что Пьеретта вывалила это на тебя, мы можем забыть об этом или обсудить позже, или как тебе будет удобно.
— Спасибо. — Поблагодарил меня он.
— Погоди-ка, а что ты сделал с той девушкой, которая тебя пырнула, если к делу не подключалась полиция?
— Я расстался с ней, что еще я мог сделать?
— Если это не официальный вызов, то попытка убийства главы всех групп оборотней одного вида автоматически означает смертный приговор.
— Некоторые из моих людей предлагали мне это, но она не хотела меня убивать. Она была в ужасе, когда увидела кровь. Молила о прощении, клялась мне в любви. Думаю, это было искренне.
— Абьюзер всегда сожалеет после, но это не имеет отношения к любви. — Парировала я.
Рафаэль изучал мое лицо.
— Ты утверждаешь, что ее поступок равносилен тому, как если бы мужчина ударил женщину?
— Если ты пырнул кого-то из ревности, то это ненормально и абьюзивно, независимо от того, какого ты пола — мужчины не могут так делать, женщины не могут, никто не может так делать из ревности.
— Очень деловой подход. — Заметил он.
— Ты выглядишь и ведешь себя так, словно тебя это не выбесило, как будто это в порядке вещей. Ты же понимаешь, что это неправильно? Ты понимаешь, что это не твоя вина, что ты не должен был отвечать за это, понимаешь ведь? — Спросила я.
— Теперь — да, но мне потребовались годы, чтобы понять это.
— Рафаэль, как можно не понимать, что это неправильно?
— Меня привлекают сексуальные, ненормальные, неуравновешенные женщины, и это моя вина.
— Мне оскорбиться? — Поинтересовалась я с улыбкой.
На этот раз он выглядел сконфуженным.
— Нет, нет, отношения с тобой — одни из самых стабильных, что у меня были.
Я не знала, что ему сказать, потому что это казалось мне печальным.
— Правда?
Он рассмеялся.
— Видела бы ты свое лицо, Анита, да, правда. Неважно, какими адекватными и собранными они казались поначалу, если меня к ним влекло, то на самом деле они были неуравновешенными. Некоторые скрывали это лучше других, но оно всегда было внутри них. Чем сильнее меня влечет к женщине, тем больше в ней сумасшествия.
— Даже в твоей бывшей жене? — Удивилась я.
Он кивнул.
— О, да. После того раза я понял, что не стоит спешить с женитьбой.
— Мне так жаль. — Сказала я.
— Не стоит, я выучил урок. Я просто не встречаюсь, если только кто-то другой не выбирает для меня женщину.
— Ты что, серьезно? — Не поняла я.
— Очень даже серьезно.
— У тебя настолько дурной вкус в женщинах?
Рафаэль снова кивнул.
— Это ужасное бремя. — Заметила Пьеретта.
Он посмотрел на нее.
— Спасибо, что понимаешь это.
— Значит, со мной ты получал секс, и тебе не надо было париться об отношениях.
— Ты занимаешься сексом как сумасшедшая, но отношения строишь настолько логично и прагматично, как ни одна другая женщина, что я встречал.
— Спасибо, пожалуй, но насчет второго — сомнительного. Я не кажусь себе чертовски логичной, когда влюбляюсь.
— Никто не кажется. — Заметила Пьеретта.