Я посмотрела наверх, в ее карие глаза, в эту твердую уверенность на ее лице. Она была права. Я знала, что она права.
— Я могу это сделать. — Сказала я.
Она вновь улыбнулась мне той дерзкой улыбкой и наклонилась ближе, чтобы шепнуть:
— Мы не одни, так что заставь меня тобой гордиться.
Я не стала говорить ей о том, что, кто бы ни зашел сейчас в тренажерку, это был оборотень, а значит, он мог поднять такой же вес, как и я, и даже больше, но, как я успела узнать, еще будучи человеком, в качалке речь не всегда идет о том, кто сильнее физически — иногда это был вопрос желания воплотить задуманное. Я этого хотела, потому что, если бы те охранники, которые сейчас вошли в зал, нравились Клодии, она бы не стала понижать голос — она бы вслух подколола их на тему того, что я круче их. Тот факт, что она говорила шепотом, означал, что эти ребята ей не нравились, а значит, и я от них вряд ли буду в восторге.
Внезапно железо уже не показалось мне таким пугающим. Со мной была Клодия — она может поймать все, что я могу поднять, к тому же, я и правда хотела, чтобы она мной гордилась. Она стала моим партнером по железу несмотря на то, что я не была достаточно сильной, чтобы страховать ее в ответ. Она обучала меня справляться с моей новой сверхъестественной силой и, между нами, девочками, просто наслаждалась тем фактом, что в зале была еще одна женщина, которая тоже занималась в поте лица.
Я сняла штангу с держателя, задержала дыхание, и начала опускать гриф. В какой-то момент мое тело будто бы поинтересовалось: «Ты что, прикалываешься?», когда мои руки согнулись в локтях, а гриф коснулся груди — не лег на нее, а просто коснулся. Когда я начала поднимать штангу вверх, мои руки дрожали. Тот локоть, на котором у меня было больше всего шрамов, пошатнулся на секунду, и вот я уже делаю жим, используя дыхание, чтобы справляться с весом, как будто я могла сдуть его на выдохе. Я чувствовала, как мои мышцы напрягались и двигались так, как не бывает ни при каких других упражнениях, или, может, тот факт, что я занималась с железом, заставил меня уделять этому больше внимания. Мне нравилось чувствовать, как мое тело борется, чтобы поднять эту штуку, и вот я сделала это, выпрямив руки. Я справилась! Я почувствовала всплеск адреналина, облегчение, а следом пришла мысль: «Смогу ли я сделать это еще раз?». Мне пришлось серьезно контролировать руки, чтобы штанга опустилась ровно. Я коснулась своей груди — на этот раз прикосновение было более ощутимым, — и настал тот момент, когда штанга просто не хотела подниматься вверх. Я приложила усилие и почувствовала, как локоть на моей левой руке снова вздрогнул, как будто суставы размышляли над этим действием, а потом в игру вступили мышцы, и гриф начал подниматься. Пришлось бороться с искушением прогнуться в спине и груди, чтобы задействовать большую часть тела, чем мне было положено. В этот раз при подъеме штанги мои руки дрожали сильнее. Я размышляла о том, чтобы сделать третий подход, но финальная дрожь в моих мышцах сказала «нет». Все, что мне нужно теперь сделать, это вернуть гриф на место. Теперь мои руки дрожали так, что это было заметно. Клодия уже собиралась перехватить у меня штангу, но я зарычала:
— Нет! Не трогай ее!
Она убрала руки достаточно далеко, чтобы все в комнате видели, что она мне не помогает.
Я никак не могла попасть грифом в держатель, словно пыталась продеть в иголку нитку весом в тонну, а мои руки превратились в спагетти. На секунду мне показалось, что я не справлюсь — я даже пожалела, что не позволила Клодии помочь мне, но в следующий миг гриф скользнул на место, издав приятный щелчок. Я тяжело дышала, но на губах у меня сияла улыбка, и Клодия улыбалась в ответ, глядя на меня сверху вниз. Она предложила мне руку, чтобы помочь выпрямиться. У меня ушло две попытки на то, чтобы, наконец, схватиться за нее своими дрожащими руками.
— Твой лучший результат. — Поздравила меня она.
— Два жима — и это все, на что она способна с этим весом, а ведь ей полагается быть нашей королевой. — Мужской голос обвинительно прозвучал через всю комнату. Это был Кейн — один из моих наименее любимых людей. Блеск.
— Иди сюда и докажи, что можешь лучше. — Бросила ему Клодия.
Я осторожно села, стараясь не задеть головой держатель для штанги, и если вам кажется, что врезаться в него невозможно, то вы слишком редко бываете в зале. Я сидела на скамье, и мои руки все еще подрагивали. Мы закончили полный комплект упражнений с железом еще до того, как приступили к тем, что строились по принципу пирамиды, так что мои руки-макарошки и спина уже полностью покрылись потом. Я сидела, пытаясь взять под контроль свои пульс и дыхание. Тот факт, что я дышала так, будто делала кардио, означал, что я реально напряглась ради своего нового рекорда в жиме от груди. Молодец я! Но, глядя на Кейна через всю комнату, я не чувствовала себя победителем — я чувствовала себя побежденной. Кейн был проблемой, и я не знала, как ее решить, к тому же, он был прав — технически, я должна была стать королевой для всех, а Кейн был не единственный, кто считал, что я не дотягиваю до этой должности. Но он был единственный, кто заявлял об этом вслух. Я уже дважды надрала ему задницу, один раз при помощи магии, и один раз — без нее. В последний раз я приставила дуло к его башке, потому что только это я могла сделать против оборотня, который мог отрастить свои собственные когти и клыки. Я была почти такой же быстрой и сильной, как они, но я не могла выращивать оружие из своего собственного тела.
— Хватит, Кейн, мы пришли сюда, чтобы позаниматься. — Сказал другой мужчина, который пришел с ним.
— Она слишком человек, чтобы стоять во главе у всех нас — ты сам так говорил, Гелиос.
Взгляд Гелиоса, когда он на меня посмотрел, был почти умоляющим.
— В лицо я ей этого не говорил. Простите, миз Блейк, мне очень жаль, Клодия.
— Почему передо мной ты извиняешься больше, чем перед Анитой? — Поинтересовалась Клодия.
— Она, может, и станет моей королевой, но задницу в рукопашке мне надерешь именно ты.
Когда Гелиос назвал спарринг рукопашкой, я поняла, что он был из числа военных, которых мы нанимали в охранники. Положительный тест на ликантропию, простите, териантропию, по-прежнему означал автоматический вылет из любых военных подразделений, так что мы любезно подбирали отлично натренированных ребят, которые ускользали от близорукой политики Дядюшки Сэма (Дядя Сэм — персонифицированный образ Америки, связанный с военными действиями — прим. переводчика).
— Думаю, на ринге Анита тебя побьет. — Сказала Клодия.
Гелиос, блондин шести футов ростом (182 см. — прим. переводчика) в чертовски хорошей форме, ухмыльнулся.
— Я не сказал, что она не сможет победить меня по очкам, но она не вдавит меня в маты так, как это сделаешь ты.
— Аните не одолеть тебя без грязных приемчиков. — Заявил Кейн, с важным видом приближаясь к нам через стойки со снаряжением, разнообразные установки и металлические рамки для жима сидя. В нем было примерно шесть футов, как и в Гелиосе, но парень из военных, закончив службу, позволил своим блондинистым волосам отрастать, а Кейн ходил бритым практически под ноль — черная щетина у него на голове остро выделялась вдовьим пиком в районе лба, так что я всегда гадала, начал он брить волосы потому, что лысел, или это была дань моде. Я знала, что это не военная стрижка, потому что Кейн никогда не носил форму — ему для этого дисциплины не хватало.