— Гелиос повел Кейна на его новую тренировку с железом. Я приставила к ним еще двух охранников. Они все потягают столько, сколько должны потягать за сегодня, а у Кейна будет достаточно людей вокруг, чтобы придавить его, если понадобится.
— Если Кейн представляет такую опасность для Аниты, его нужно убрать. — Сказал Бенито.
— Мы не можем рисковать жизнью Ашера. — Возразила я.
— Но можем рисковать жизнью Рафаэля. — Парировал он.
— Хватит, Бенито. — Приструнил его Рафаэль.
— Прошу тебя, Рафаэль, пожалуйста, Анита должна знать. — Взмолилась Клодия.
Клодия никогда никого ни о чем не молила. Мой желудок внезапно завязался узлом. В этот момент до меня дошло, что Бенито и Рафаэль уже дали мне достаточно подсказок.
— Я знаю, что стать частью родере можно не только пережив нападение или несчастный случай. Можно заслужить свое место там, победив в драке. Я не думала, что это касается меня, потому что я не планировала присоединиться к родере.
— Да, если бы ты была обычным человеком, который хочет стать одним из нас, ты могла бы взять холодное оружие и биться против кого-то из нас в полузвериной форме.
— Не биться, Клодия. — Поправил ее Рафаэль. — Достаточно всего лишь раз пустить кровь, после чего один из нас может сделать это в ответ трижды.
Любопытно, что для Рафаэля это не было дракой, но я не стала спорить, просто сказала:
— Вот почему вы все так круто деретесь — потому что вам нужно было уметь драться просто для того, чтобы попасть в клан.
— Именно так, но наш царь привел тебя в клан так, словно он был львом, леопардом или другим животным со своей любовницей. — Сказал Бенито.
— Это единственная форма териантропии, которую я приняла добровольно — все остальные я получила случайно или во время нападения.
— Ненавижу этот новый политкорректный сленг. — Заметил Рафаэль.
— Смысл в том, что «ликантропия» — это только про вервольфов, а «териантропия» затрагивает все формы. — Пояснила я.
— Я знаю, что это значит, но мы все и так понимает, что ликантропия стала общепринятым термином для всех нас.
— «Териантропия» — это достаточно простой термин. — Сказала я.
— Да, но они на этом не остановились, эти борцы за социальную справедливость, они создали для нас целую кучу других терминов. Язык сломаешь, пока выговоришь «ароураиотропия» (скорее всего, это слово означает веркрысиную ликантропию, но точно может знать только Лорел — прим. переводчика), а большинство из нас еще даже с вариантом произношения этого слова не определились.
— Я согласна, что новый сленг — это просто смешно, но мне, как маршалу, приходится его использовать, либо на меня напишут жалобу.
— А на тебя уже писали жалобы? — Поинтересовалась Клодия.
— Ага.
— Кто? Потому что никто из нас точно не жаловался. — Заметил Рафаэль.
— Другой маршал. — Ответила я.
— Если Анита будет драться в яме до первой крови с кем-то из нас, то она получит место в клане, и это осадит претендентов. — Сказал Бенито.
— Как ее телохранитель, я против. — Вмешалась Клодия.
— Ты охраняешь ее, но ты обещала служить Рафаэлю.
— Если мы позволим им вынудить Аниту сражаться в бойцовской яме, наши враги могут также вынудить ее участвовать в настоящем поединке. Не против кого-то из нас, а против кого-то из тех веркрыс, кто не постесняется воспользоваться ситуацией и серьезно ранит ее.
— Они могут убить человека, который с ними сражается? — Уточнила я.
— Нет. — Ответили Клодия и Бенито в один голос.
— Но веркрысы вправе требовать, чтобы человек бился до третьей крови так же, как и они. — Возразил Рафаэль.
— Что будет, если я проиграю? — Спросила я.
— В обычной ситуации тебе бы просто не позволили стать одной из нас. Если во время следующей полной луны побежденный человек не перекидывается, то все заканчивается. — Пояснил Рафаэль.
— А если проигравший все же перекинется во время полнолуния?
— Его выследят и убьют. — Ответил Бенито.
— Потому что он не заслужил права быть веркрысой. — Догадалась я.
Он кивнул.
— Так у нас заведено. — Добавил Рафаэль.
— Я не перекидываюсь, я просто не могу перекинуться, так что, если я проиграю, все должно быть нормально.
— Жан-Клод никогда не позволит тебе рисковать своей жизнью на песках в наших бойцовских ямах. — Возразил Рафаэль.
— Он мне пока не босс. — Ответила я.
Рафаэль улыбнулся.
— Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь сможет стать тебе боссом, Анита Блейк, но я не стану рисковать тем альянсом, который мы построили, ради шанса остановить дуэли за право на трон.
— Но это докажет, что ты уважаешь законы родере, и что Анита тоже их уважает. Это поможет успокоить страх перед тем, что ты предашь нашу культуру, оставив нас на милость Мики и его леопардов. — Заметил Бенито.
— Почему речь о Мике? — Не поняла я.
— Он путешествует по стране, как глава Коалиции, которая призвана объединять все группы животных между собой. — Ответил Бенито.
— Ага, Мика — наш мальчик с плаката, призывающий людей, териантропов и оборотней всех расцветок жить дружно. — Сказала я.
— Некоторые из моего народа считают, что это я должен стоять во главе Коалиции.
Я посмотрела на Рафаэля.
— Ты теперь ездишь по делам Коалиции почти так же часто, как это делает Мика.
— Но я не стою во главе Коалиции, а значит, для некоторых я — его правая рука. И Мика становится более сильным королем для всех зверей, а я — более сильным царем для всех веркрыс.
— Но веркрысами правишь ты. Мика не лезет в дела родере, если только ты сам не просишь его тебе помочь.
— Ты это знаешь, я это знаю, но многие из моего народа напуганы и не верят в это, а мои враги продолжают твердеть о том, что я просто марионетка в руках Мики и его любовника Жан-Клода.
— Они не любовники. — Автоматически поправила я, но не то что бы ожидала, что в это кто-то поверит. Нельзя доказать, что кто-то чего-то не делал, особенно если об этом постоянно витают слухи.
— Все мы это знаем. — Ответил Рафаэль.
— Проблема не в том, трахает ли Мика Жан-Клода, а в том, что наши враги утверждают, что Рафаэль его трахает. — Пояснил Бенито.
Я вылупилась на него.
— Это что-то новенькое. — Заметила я.
Они втроем с Клодией покачали головами.
— Ладно, это новенькое для меня.
— Этот слух только усиливает теорию о том, что, если Рафаэль будет еще сильнее привязан к тебе и Жан-Клоду, тот сможет запросто поработить нас. — Сказал Бенито.
— Жан-Клод не интересуются изнасилованием. — Ответила я, про себя подумав о том, что он слишком многое пережил, и за все эти столетия слишком часто оказывался в руках более сильных вампиров. Это отбило у него всякое желание навязать себя там, где его не хотят, хотя, учитывая, что ему было порядка шести веков, его представления о соблазнении были не слишком политкорректными, но изнасилованиями он не увлекался. Прежде, чем будет сделан решающий шаг, человек должен был дать ему свое согласие.
— Опять же, мы знаем, что Жан-Клод справедлив, а наши враги этого не знают. — Напомнил Рафаэль.
— Анита, сделай Рафаэля своим moitié bête. Дай ему силы, чтобы победить наших общих врагов настолько вчистую, чтобы они побоялись бросить ему новый вызов. — Попросил Бенито.