— Это будет не первый раз для тебя и одного из твоих… людей. — Ответила Клодия, и выглядела при этом почти смущенной, а это случалось нечасто. В основном она была такой же, как и большинство телохранителей — чем бы клиент ни занимался, ее это не смущало.
— Да, но в тот раз ты убедилась, что кроме меня и Никки в душевых никого не было, к тому же, тогда я чуть не высосала его до смерти. — Сказала я, нахмурившись.
Рафаэль обнял меня покрепче.
— Анита, я не твоя Невеста Дракулы, чтобы ты могла высосать из меня жизнь ardeur’ом.
— К тому же, сейчас я лучше его контролирую, чем тогда. — Добавила я.
— Мы можем выпроводить всех, кто там сейчас есть. — Предложил Бенито.
— Но они же моются. — Запротестовала я.
— Я пойду туда и скажу им, чтоб поторапливались.
Клодия кивнула.
— Сделай это.
— Стой, погоди. — Я остановила Бенито, когда он собирался пройти мимо нас. Он обернулся и посмотрел на меня.
— Что не так, Анита? — Спросил Рафаэль.
— Как-то это слишком нагло, выгонять их вот так из общего душа.
Рафаэль рассмеялся и чмокнул меня в лоб.
— Это так мило, что ты продолжаешь забывать о своем статусе их работодателя и королевы.
Я нахмурилась, глядя на него. Большинство низкорослых людей терпеть не могут, когда их называют милыми. Даже «прелестный» уже вызывает проблемы.
— Я их босс, но технически им платит Жан-Клод, так что именно он их работодатель, а я пока что не королева — до тех пор, пока не выйду за него.
— Ты — королева тигров. — Заметил он.
— Только потому, что мне не нравится, когда меня называют матерью всех тигров. — Возразила я.
— Почти все бывшие члены Арлекина зовут тебя своей темной королевой. — Сказал Бенито.
— Они привыкли подчиняться королеве и тысячу лет ходили в элитных охранниках Королевы Всей Тьмы. — Я поежилась, назвав ее по имени.
Я убила вампирскую королеву старого Совета, если того, у кого нет тела, вообще можно было убить. Она была мертва во всех человеческих и нечеловеческих смыслах.
— Анита пыталась отучить их звать ее своей темной королевой. — Заметила Клодия.
Я вздохнула и немного привалилась к Рафаэлю, прижавшись щекой к его майке и приятной твердости под ней.
— Большинство из них мне удалось отучить называть меня своей злой королевой.
Рафаэль прижал меня поближе и чмокнул в лоб.
— Мне жаль, Анита, я не хотел поднимать неудобные темы.
— Хороший выбор слов. — Похвалила я, все еще прижимаясь к его груди. Я не стала говорить, что «пугающие» было более уместным для обозначения этих тем. Матерь Всей Тьмы я убила, поглотив ее сущность, в то время как она пыталась завладеть моим телом и использовать его в своих собственных интересах. В тот миг как будто бы объект, который невозможно передвинуть, столкнулся с непреодолимой силой, и большинство ставок было сделано на нее. Она, вероятно, была самым первым вампиром — такая древняя, что ее изначальное тело было давно утрачено, а последним она завладела насильно. Его подорвала группа наемников, которых наняли убить ее, но все, что они сделали — это уничтожили тело, в которым она была заперта целую тысячу лет. Они выпустили ее из тюрьмы, оставив бродить по миру ночным кошмаром, который искал себе новое тело. И она захотела мое.
Рафаль погладил меня по волосам и тихо сказал:
— Она мерта, Анита, ее больше нет. Тебе больше не нужно бояться ее.
Я высвободилась из кольца его рук.
— Она не вторгалась в твои сны и не пыталась завладеть твоим телом.
— Это правда. — Согласился он.
Он закрылся — его лицо было благоразумным и пустым, скрывая то, что он на самом деле думал и чувствовал.
— Кажется, я должна извиниться перед тобой, хоть и не очень хорошо понимаю, за что. — Сказала я.
Рафаэль едва заметно мне улыбнулся, но его глаза остались печальными.
— Если бы я был настоящим джентльменом, то предложил бы нам помыться раздельно, после чего пошел бы готовиться к предстоящему бою, но сегодня я слишком сильно хочу быть с тобой, чтобы играть в эти игры.
— Я тоже хочу тебя, Рафаэль. — Сказала я, потому что именно так надо отвечать, когда кто-то настолько прямо говорит тебе о своем влечении. Это как если бы человек сказал, что любит тебя. Нужно сказать то же самое в ответ, даже если это не совсем правда, в противном случае придется иметь дело с одной из этих максимально неловких ситуаций на современных свиданиях, когда ты пытаешься объяснить человеку, что не все нужно сводить к любви.
— Я могу лишь поверить тебе на слово, могу лишь высматривать на твоем лице доказательства того, что это действительно правда, потому что я не способен читать твой разум и ощущать твои эмоции.
— Ты можешь почувствовать их на моей коже — все оборотни это умеют. — Возразила я.
— Сейчас я знаю, что ты не охвачена похотью, потому что, как ты и сказала, я бы почувствовал ее на тебе.
Я очень старалась не выдать своего смущения и даже малейшего неудобства. Я уставилась в пол, а потом заставила себя посмотреть наверх, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Твоих эмоция я чувствовать не могу, но по лицу вижу, что ты тоже сейчас не очень-то похотлив.
— С этим я не могу поспорить, и в любой другой день я бы просто отпустил тебя в душ в твоей комнате, где ты могла бы побыть с другими твоими мужчинами, или в ту огромную ванну в покоях Жан-Клода, но сегодня особенный день. Я хочу тебя, как мужчина хочет женщину, но я также хочу, чтобы ты покормила на мне ardeur.
— Разве тогда ты не будешь слишком слаб, чтобы драться сегодня ночью?
— Если бы ты кормилась только от меня — возможно, но я дам тебе покормиться на всех, кто зовет меня своим царем. Если это последний раз, то я хочу, чтобы ты забрала от нас столько силы, сколько Жан-Клод способен разделить между своими людьми.
Я прикоснулась к руке Рафаэля, изучая его лицо и пытаясь понять, что он думал и чувствовал.
— Я тебя спросила, считаешь ли ты, что победишь сегодня, и ты сказал мне, что да. Я что-то упускаю? Не те вопросы задаю?
— Он — это я тридцать лет назад, Анита. Ему почти нечего терять, но он столько всего может получить. Я же могу потерять столько всего, а получу лишь его смерть, которой я не желаю. Думаю, он верит, что ты поработишь всех нас — ты и Жан-Клод. Он твердо намерен сбросить меня с престола. Я защищаю то, что мое, но во мне уже давно нет такой веры, как в нем.
— Понятия не имею, что это значит.
Он улыбнулся и коснулся своей большой ладонью моего лица, чтобы я могла потереться об ее тепло и приятный вес.
— Ну конечно же имеешь, ведь в тебе она все еще есть.
Я отстранилась, нахмурившись.
— Уже не так много, как раньше.
— Ты на пороге нового этапа своей жизни, Анита. Ты повзрослела слишком рано благодаря своей работе истребительницы вампиров и федерального маршала. Гектор не знает жизни за пределами своего клана. Внутри своего родере он поднялся так высоко, как только мог, и теперь нацелился на самое высокое место в рядах моего народа.
— Ты сказал, что он — это ты тридцать лет назад.
— Очень на то похоже.
— И сколько ему лет?
— Хочешь знать, сколько лет мне?
Я уставилась на его волосы цвета вороного крыла, на лицо, не испещренное морщинами. Не будь в его глазах этой мудрости и терпения, я бы не дала ему больше тридцати, но глаза его были такими же, как у некоторых вампиров. Не было в них возраста, но они могли показать эхо тех лет, что прожиты, как если бы можно было повзрослеть, не постарев при этом телом.