Отец Куинн выжидающе уставился на нее. Понимая, что ей следовало в последний раз потренироваться, Мария склонила голову набок, откинула волосы, обнажив свою голую шею и, по совету отца Мюррея, провела по ней своими красными ногтями. Нежным, соблазнительным движением. Каждый раз, когда она делала так, ее мутило.
— Вот так, — прошипел отец Мюррей.
От такой внезапной похвалы Мария замерла на месте. Ее взгляд метнулся к священнику. Впервые с тех пор, как они познакомились, Мария увидела в его лице что-то новое — желание, потребность… и все это от одного только взгляда на ее обнаженную шею. Мария быстро поправила волосы, перекинув их на плечи и спрятав плоть. Отец Куинн схватил за руку все еще взиравшего на нее отца Мюррея. Прикосновение настоятеля выдернуло его из овладевших им нечистых мыслей. Увидев, что Мария смотрит на него, отец Мюррей распахнул глаза, а отец Куинн что-то прошептал ему на ухо.
— Я сейчас вернусь. Мне нужно кое-что проверить, — сказал отец Мюррей и убежал к себе в спальню.
Мария вздрогнула от стука захлопнувшейся за ним двери, и услышала, как в душе зашумела вода.
— Он очень напряжен, — раздался рядом с ней голос отца Куинна.
Мария подскочила. Она и не подозревала, что священник стоит так близко.
— Он хочет, чтобы этого грешника скорее поймали. Убрали с улиц, чтобы защитить жизни невинных людей. Ему больно от того, что эта задача выпала на вашу долю, на церковь.
Мария почувствовала, как сквозь высокие, воздвигнутые ею много лет назад защитные стены хлынула печаль.
— Понимаю.
Девушка крепче сжала сумочку. Она знала, каково это — быть преданной властями. Знала, каково терять надежду.
— Ты готова, дитя мое?
Мария кивнула отцу Куинну, изо всех сил стараясь не провалиться в бездонную пучину отчаяния. Однажды она выбралась из этой бездны. И не знала, хватит ли у нее сил сделать это вновь.
Священник взглянул на часы.
— Уже за полночь. В клубе наверняка уже полно прелюбодеев. Ты взяла все, что нужно?
Мария проверила выданное священниками удостоверение личности, и карточку, по которой ей предстояло пройти в клуб. Отец Мюррей сказал, что ее ни о чем не будут спрашивать – такова была политика клуба.
— Всегда держи свою сумочку при себе. И как только увидишь его или почувствуешь, что тебе грозит опасность, сразу же нажимай на кнопку.
Мария снова кивнула. Она была не в состоянии говорить, поскольку мысленно готовилась к тому, что должно было произойти.
Девушка направилась к двери, но отец Куинн остановил ее, положив руку ей на плечо. Она резко обернулась, и священник сунул в ее руку четки. Свои Мария оставила в монастыре. Она скучала по тому, как четки скользили у нее в пальцах во время молитвы.
— Держи их при себе, Мария. Не носи их на шее или на каком-нибудь другом видном месте. Но пусть они придают тебе храбрости. И уверенности в том, что Господь и Дева Мария всегда с тобой.
Как только четки коснулись ее ладони, Марию наполнил покой. Она опустила глаза на них и стала разглядывать красные бусины, богато украшенный серебряный крест и распятого за людские грехи Иисуса. Присмотревшись поближе, Мария заметила на груди у Христа крошечную букву «Б».
— Какие красивые, — прошептала она. — А что означает буква «Б»?
В глазах отца Куинна вспыхнуло что-то неподдающееся описанию. Но он быстро взял себя в руки.
— Мне сообщили, что первоначально это означало Бостонскую архиепископию.
Мария кивнула, хотя и удивилась, что никогда раньше не видела такого символа. Отец Куинн положил руку ей на плечо. Мария застыла. Ей было некомфортно, когда к ней прикасались. Особенно мужчины. Отец Куинн наклонился ближе.
— Но мне нравится думать, что это означает «Баптист». Как Иоанн Креститель (прим.: слово «baptist» (баптист) в английском языке означает также «креститель») — человек, чья жертва открыла путь Христу к спасению всего человечества.
Мария прониклась этими словами.
— Мне тоже нравится такой вариант, — ответила она, зажав четки в руке.
Затем повернулась к двери и, не оглядываясь, вышла в коридор навстречу своей миссии.
Уже в лифте, везущем ее в фойе отеля, Мария засунула четки за левую бретельку лифчика. Если ей нельзя носить их у всех на виду, значит, она будет держать их как можно ближе к сердцу.
Миновав мраморный вестибюль отеля, Мария на дрожащих ногах вышла в холодную Бостонскую зиму. Клуб находился всего в нескольких метрах от отеля. Девушка гордо вскинула голову и, как могла, постаралась вжиться в свою роль. До сих пор самой сложной задачей для нее было изображать уверенность.
Мария привыкла все время смотреть в пол, сложив руки в постоянной молитве. Сейчас ее руки не были сложены в молитве, но она все равно могла найти покой в своей вере.
«Богородица Дева, радуйся», — молилась про себя Мария, приближаясь к винному магазину.
Она прошла через автоматические двери и направилась к служебному помещению, молясь, что идет в правильном направлении. За дверью девушку ждала крутая лестница. У ее подножия стоял крупный мужчина. Мария протянула ему свои карточки, а он с непристойной ухмылкой оглядел ее с головы до ног. Вернув ей документы, он открыл заслонку, разрешая подняться наверх.
Мария услышала, как за стенами грохочет музыка. Она крепко сжала сумочку. Мария никогда раньше не ходила в клубы. Когда ее похитил Уильям Бридж, она была еще ребенком. А когда освободили, она сразу посвятила себя Церкви. Мария находилась под такой защитой, какая и не снилась большинству ее ровесников. Обычно она радовалась этому. Сейчас же ей хотелось чуть больше знать о том, во что она ввязывалась.
Постаравшись не обращать внимания на дрожь в руках, Мария открыла дверь в клуб и тут же чуть не споткнулась от представшего перед ней зрелища. Она замерла, увидев в центре помещения привязанную к деревянному столбу женщину, чьи руки и ноги были стянуты кожаными ремнями и металлическими цепями. Она была полностью обнажена, если не считать полоски черной ткани у нее во рту… и ее хлестал тонким кожаным ремнем какой-то мужчина в костюме-тройке. Даже сквозь оглушительную музыку Мария услышала, как ремень рассекал кожу женщины. На ней даже выступила кровь. Но больше всего Марию поразило проступившее на лице у женщины выражение экстаза.
Мария не могла вздохнуть. Казалось, все ее тело вышло из-под контроля. Дыхание и сердцебиение участились. Глаза широко распахнулись, а во рту пересохло от шока.
Что это за место? Марии захотелось незамедлительно сбежать отсюда. На нее потоком обрушилось слишком много образов и звуков. И все они слишком походили на то, что происходило на ранчо… ранчо Уильяма. Но эти женщины находились здесь по собственной воле, они сами хотели, чтобы их унижали, били и насиловали. Ей казалось, что она попала в какой-то параллельный мир, где творилась полная нелепица, а грех, насилие и похоть являлись нормой.
Затем ее взгляд опустился между ног женщины, и от лица Марии отлила вся кровь. В нее была вставлена игрушка, напоминающая мужские половые органы. Но не это ужаснуло Марию больше всего. А то, что игрушка была шипованной. От одного ее вида Мария стиснула бедра так, словно могла защитить женщину от этого жуткого агрегата.
Мария молила Бога, чтобы эти шипы были резиновыми, а не металлическими, как ей показалось. Но судя по доносившимся ото всюду крикам и воплям, Марии не могла быть в этом так уверена.
Заставив себя сдвинуться с места, Мария почувствовала, как ее прошиб озноб. Проходящие мимо мужчины и женщины останавливались, чтобы посмотреть на нее, тянули к ней руки и поглаживали ей бедра, платье, грудь. Мария едва сдерживала слезы, когда они пытались дотянуться ей между ног и напирали на нее так, что она едва держалась на ногах. В голову тут же хлынули воспоминания, которые ей больше всего на свете хотелось забыть. Она вздрогнула и ощутила, как ее обдало холодом.
«Темнота… боль… отчаяние… бессилие… я сдаюсь, сдаюсь… никто не придет мне на помощь… пожалуйста… пожалуйста, Боже, прошу, спаси меня…»
— Хотите чего-нибудь выпить? — чей-то голос вырвал Марию из мрачных воспоминаний.
На нее смотрел бармен.
— Просто воды, пожалуйста, — сказала она и села за барную стойку.
Она положила сумочку рядом с собой и, естественно, ее руки сами собой потянулись к волосам. Как только перед Марией возник стакан, она сделала большой глоток воды и заставила себя оглядеться по сторонам. Зрелище было слишком ужасающим, но она продолжала всматриваться в толпу в поисках мужчины, которого им нужно было поймать. Чем быстрее она найдет его, тем скорее сможет вернуться домой. У нее в сумочке лежал маленький шприц с жидкостью, от которой Рафаил моментально потеряет сознание. Но это только в том случае, если ей удастся застать его одного в приватной комнате. Отец Куинн и отец Мюррей не слишком рассчитывали на такую вероятность, но она знала, что именно на это они и надеялись.