Она должна это сделать.
Как по команде, в дверях появился мужчина. Мария замерла, не донеся до рта стакан. Он был одет в черную облегающую рубашку и черные брюки и шел по клубу, словно Бог. Уверенность сочилась из каждой его поры. Отметив оливковый оттенок его кожи и темные, падающие на глаза волосы, Мария почувствовала, как у нее заколотилось сердце. С такого расстояния она не могла разглядеть цвет его глаз. Мужчина смотрел влево, в сторону от того места, где сидела она. Но его худощавое телосложение, крепкая фигура и рост более ста восьмидесяти сантиметров соответствовали данным ей описаниям.
Он был воплощением красоты.
Мария неподвижно смотрела, как он шел через клуб к женщине, ожидающей его у противоположного бара. У нее были светлые волосы и платье, подчеркивающее каждый сантиметр ее фигуры и то немногое, что она им прикрывала — едва заметный лифчик и трусики, которые подчеркивали ее идеальный зад. За всю свою жизнь Мария ни разу не видела подобной одежды.
Девушка поставила на стойку пустой стакан и нервно потеребила волосы. Она увидела, как блондинка протянула руку и погладила мужчину по его широкой груди. Несколько верхних пуговиц были расстегнуты, и под его рубашкой виднелось начало татуировки, которую Мария никак не могла разобрать. Она перебирала свои густые русые пряди, ожидая, что мужчина посмотрит в ее сторону. На его губах появилась ослепительная улыбка, он запрокинул голову и рассмеялся. Мария смотрела на него, и ей казалось, что весь клуб исчез.
И тут он взглянул в ее сторону… В нее впились золотистые глаза. Взгляд светло-карих глаз устремился прямо на нее, на ее скользящую по волосам руку, и у Марии перехватило дыхание. Судорожно пытаясь вспомнить, что ей говорил отец Куинн, Мария наклонила голову и как бы случайно обнажила шею. Закрыв глаза, она начала проводить рукой по своей светлой коже. От прикосновения ногтей ей стало щекотно, и по спине побежали мурашки. Мария представила себе сестер Милосердной Богоматери, зная, что как только покончит с этим заданием, тут же вернется в свой любимый монастырь и никогда больше не окажется в подобном логове греха. Это последнее, что ей необходимо сделать, чтобы доказать свою готовность принести оставшиеся обеты.
Мария почувствовала его прежде, чем увидела. В нос ударил запах свежей воды и соли. Аромат был чарующим. Ее сердце забилось в такт музыке, и, глубоко вдохнув, Мария открыла глаза навстречу пугавшему ее разврату клуба. Только Мария не увидела ни клуба, ни его посетителей, ни кричащих в плотском экстазе людей, которых пороли и, с которых сдирали кожу. Она видела лишь самое пленительное лицо на свете. Греховно прекрасное лицо, и завораживающий взгляд золотистых глаз, от которого тут же застыла на месте.
Рафаил. Этим зловеще прекрасным созданием был Рафаил, один из самых опасных людей на Земле.
— Привет, — донесся до ушей Марии его низкий голос.
Простое приветствие окутал сильный бостонский акцент.
Чары рассеялись, и Мария заставила себя вновь потеребить свои волосы. Рафаил пожирал взглядом каждое ее движение, словно мысленно приносил в жертву своей похоти. Мария никак не могла взять в толк, почему подобная дурная привычка вызывает у этого мужчины такое восхищение, но от каждого ее движения его грудь поднималась и опускалась все быстрее, пока у него не зарделись щеки.
— Привет, — ответила Мария.
Рафаил оторвал взгляд от скользящей по ее шее руки и заглянул ей в глаза. Мария вновь провела пальцами по изгибу шеи и по передней части горла. Ее движения были сдержанными, изящными, как учил отец Мюррей. Но настолько неестественными, что она не сомневалась в том, что ее уловка тут же раскроется.
— Я тебя здесь раньше не видел, — сказал Рафаил и махнул рукой бармену.
Не прошло и минуты, как перед ним на стойке появился бокал с янтарной жидкостью. Виски? Бренди? Мария не знала наверняка. Кроме красного вина на мессе, она никогда не пила спиртного. Рафаил одним глотком осушил весь бокал, и у него на горле задвигался кадык. Он на секунду прикрыл глаза и покачал головой так, словно спорил с внутренним голосом. Марию привели в замешательство его странные действия. То, как плотно он сжал губы и помотал головой. Рафаил казался огорченным, будто что-то терзало его изнутри.
Когда он открыл глаза, его взгляд устремился к ней, но в нем появилась какая-то странная напряженность. Рафаил выпрямился.
— Я пришел сюда ради другого человека, — произнес он.
Его такой соблазнительный до этого момента голос стал вдруг резким и холодным. Он будто выговаривал ей за то, что она вообще существует. На его лице вспыхнул гнев, и Рафаил с силой сжал кулаки. Взгляд Марии был прикован к его руке, но она не могла не заметить его возбуждение — весьма внушительную выпуклость у него на брюках.
У Марии запылали щеки.
Она отвернулась к бару, и ее волосы упали вперед, заслонив шею. Девушка была целомудренной. Ее внимание вообще не должны привлекать тела мужчин, не говоря уже о таком опасном, как этот. Бармен поставил перед ней еще один стакан с водой. Но не успела Мария до него дотянуться, как бесцеремонные пальцы откинули ее длинные локоны. От страха у нее в горле забился пульс. Но она не стала противиться. Мария стерпела это некомфортное для себя прикосновение. Рафаил убрал волосы с ее молочно-белой кожи. Подушечки его пальцев пробежали по тому месту, которое она ранее ласкала.
Отец Мюррей откуда-то знал, что этот простой жест привлечет Рафаила. И как мотылек на пламя, Рафаил с головой бросился в огонь.
— Твои волосы, — прошептал он ей на ухо.
Его голос снова стал нежным, от чего вниз по ее позвоночнику устремились стайки бабочек. Мария ничего не могла с собой поделать. Она смотрела, как глаза Рафаила замерли на его медленно скользящей руке. Вверх и вниз по ее шее, снова и снова. Мария хотела отвернуться, но не могла оторвать взгляд от лица этого мужчины. От лица ангела.
«Он не ангел, а Дьявол в ангельском облике».
Марию волной захлестнула ненависть к себе, словно после целой жизни безбожия ее окатили святой водой. Это вывело ее из зачарованного состояния и вернуло к реальности. Внутри этот мужчина был так же уродлив, как и Уильям Бридж — и телом, и душой. Вот только, Уильям был намного старше. Мария не могла не заметить, как молод этот Рафаил, наверное, ненамного старше нее самой. Но она уверила себя, что это не имеет никакого значения. Отцы Мюррей и Куинн считали его одним из самых опасных людей в мире. Какая разница, сколько ему лет.
Ей нужно было сосредоточиться. Хотя в глубине души Мария искренне верила в то, что люди могут меняться, и хотела узнать о нем побольше, что очень отвлекало ее от насущной задачи. Ей хотелось понять, почему такой мужчина, у ног которого лежал весь мир, избрал проклятый и отверженный путь.
Рафаил становился все ближе и ближе к ней, пока не оказался совсем рядом — не касаясь, но всего лишь на доли миллиметров от нее. Его запах был умопомрачительным, а высокий рост и стройная фигура рождали в Марии такие чувства, каких не вызывал ни один мужчина.
«Я пришел сюда ради другого человека».
Слова Рафаила казались вполне убедительными, но, когда она мысленно повторила эту фразу, у нее сжалось сердце и перехватило дыхание. «Я пришел сюда ради другого человека». Не с другим человеком, а ради.
Мария в панике бросила взгляд через бар на блондинку, с которой он совсем недавно так весело смеялся. Она казалась намного старше Марии и Рафаила, но сейчас бросала на них хмурые и завистливые взгляды. Она сверлила глазами соблазнявшего ее мужчину, который теперь разговаривал с другой.
«Я пришел сюда ради другого человека».
Рафаил явился в этот клуб не ради сексуальной разрядки, а крови. Чтобы забрать еще одну жизнь и обездолить чьих-то родных и близких.
Мария не могла этого допустить. Она не могла сознательно позволить этому человеку заманить в ловушку ни в чем неповинную женщину… даже если из-за этого ей самой придется погрузиться во тьму.