Рафаил резко втянул в себя воздух. Она была потрясающей. Бледная и тоненькая. Как английская роза. Эти разметавшиеся русые волосы… Рафаил прикрыл глаза и присел на корточки, уперев руки в свои мускулистые бедра.
Он представил, как она будет лежать под ним на кровати, обнаженная. Вокруг ее головы будут разбросаны лепестки роз. С улыбкой на губах она поднимет свою руку и притянет его к себе. Он поднимется вверх по ее телу, пока не накроет собой, чтобы проникнуть в нее и поцеловать в губы. Она застонет ему в ухо. Сначала Рафаил будет все делать медленно, скользя губами по ее шее и облизывая горячую кожу. Затем возьмет в руки ее волосы. И будет скручивать, и скручивать их до тех пор, пока они не превратятся в толстый жгут. От его ритмичных движений у нее запылают щеки, ее голубые глаза будут неотрывно смотреть на него, а по всему телу растечется тепло. Он приподнимет ее, стиснув в своих объятьях так, что ее обнаженная грудь прижмется к его, и обовьет ей шею ее же волосами. Снова опустив девушку на мягкую кровать, Рафаил увеличит скорость проникновения. И с каждым толчком он будет все туже затягивать ее шею. Все туже и туже. От наслаждения у нее раскраснеются щеки, распахнутся глаза, а розовые губы приоткроются. С последним толчком он изольется в нее, и его разгоряченную кожу овеет ее последний вздох.
После чего он обхватит руками ее нежное тело и, словно оберегая, прижмет к своей груди. Она никогда его не покинет. И останется, такой как в тот момент, навсегда.
Будет только его до конца времен...
Застонав, Рафаил наклонился и уперся ладонями в ковер. Он задыхался, а на шее бешено колотился пульс. Рафаил открыл глаза и взглянул на свой член. Его джинсы все пропитались спермой в паху, и он стиснул зубы, прокручивая в памяти это видение. Такое реальное, будто все происходило на самом деле.
Подняв взгляд на девушку, он протянул руку и погладил ее по щеке.
— Скоро, — прошептал Рафаил.
Тепло ее кожи обожгло его палец обещанием. Обещанием того, что совсем скоро она сама будет просить его о близости. Будет умолять его войти в нее… после чего он обовьет волосы вокруг ее хорошенькой шейки, и она отдаст ему свою жизнь. Потому что она его полюбит. И захочет подарить ему свою душу.
Потому что он станет ее Богом.
Рафаил все смотрел на ее спящую фигурку. Но тут, в поместье раздался звук колокола, что означало, что пришло время завтрака, и он понял, что совсем потерял счет времени. Рафаил быстро сунул ей в рот кляп и для надежности залепил губы скотчем. Ему не хотелось оставлять на ее коже отметины, но девушку ни в коем случае не должны были обнаружить.
Его братья не должны услышать ее криков.
Забежав в душ, Рафаил смыл с члена успевшую высохнуть сперму. Он не стал удовлетворять себя, решив дождаться подлинного наслаждения от убийства, которое будет исходить от предвкушения полной капитуляции девушки, процесса ее соблазнения, а после — контроля каждого ее движения.
Рафаил сделал над собой усилие и, откинув с лица темные волосы, надел джинсы и белую рубашку. Плотно закрыв двери гардеробной, он запер и свою спальню и спустился вниз.
Войдя на кухню, он обнаружил, что все его братья уже в сборе. Линн, их повариха, возилась с едой и отталкивала с дороги его братьев, когда они попадались ей на пути. Первым его заметил Села. Он облокотился на кухонную стойку и заговорил, прожевывая кусок тоста.
— Ну? — спросил он, просыпав на пол хлебные крошки.
Длинные волосы Селы еще были влажными после душа.
Рафаил принял невозмутимый вид и направился прямо к кофеварке.
— Она без ума от меня.
Села улыбнулся и одобрительно кивнул головой.
— Ты связывал ее? — спросил, сидящий за столом Вара. Он запихивал в рот яичницу, закинув ноги на соседний стул. — Эта сука выкрикивала твое имя, когда кончала?
Не обратив никакого внимания на грубые слова Вары, Линн поставила на стол еще еды. Рафаил опустился на стул напротив Вары и поймал взгляд его зеленых глаз.
— Неоднократно.
— И что же это было за имя? — спросил Дил и, подойдя к столу с налитым в кружку кофе, расположился рядом с Рафаилом.
— Роберт, — ответил Рафаил.
Рассмеявшись, Уриил сбросил со своего места ноги Вары и сел.
— Ты причинил ей боль? Заставил эту шлюху страдать?
Его серые глаза горели от возбуждения. Никто так не любил причинять боль, как Уриил. Когда дело касалось пыток, его жертвам приходилось хуже всех.
— Кожаные ремни, розги и дыба.
Ноздри Уриила раздулись, и он одобрительно кивнул.
— И когда же она умрет? Это будет долгая игра, или короткая и сладкая? — поинтересовался Cела.
Рядом с Рафаилом, помешивая свой кофе, сел Михаил. Его глаза сосредоточились на столе.
— Скоро.
Рафаил поерзал на стуле. Он заметил, как нахмурился Вара, и знал, что братья удивлялись такому размытому рассказу, потому как он обычно в красках описывал им каждую деталь.
— Доброе утро, ― в комнату вошел Гавриил.
Он как обычно был одет в черную рубашку с белым римским воротником и в черные же джинсы. Его светлые вьющиеся волосы падали ему на лоб. Братья разговаривали между собой. Гавриил сел во главе стола и принялся за свой обычный завтрак, состоящий из тостов и кофе.
— Рафаил, — произнес он и улыбнулся, поймав на себе взгляд брата.
Рафаил задумался, что бы сделал Гавриил, узнай он, что в его гардеробной заперта связанная девушка. Девушка, которую он собирался убить прямо на территории Падших. Рафаил попытался почувствовать стыд и вину по этому поводу. Но не испытал ни того, ни другого.
Никто не помешает ему убить ее.
Рафаил понял, что ему нужен какой-то отвлекающий маневр — что-то такое, что займет братьев и, в особенности Гавриила, и полез в свой карман. Он вытащил четки и бросил их в центр стола. При звуке ударившегося о дерево металла его братья перестали есть, пить и тут же замолчали.
— Линн, будь добра, оставь нас на минутку, — улыбнувшись поварихе, попросил Гавриил.
Она тут же ушла. Как только за ней закрылась дверь, улыбка Гавлиила исчезла. Вара наклонился и взял в руки четки.
— Ублюдки, — прошипел он и передал их Уриилу.
Когда каждый из братьев внимательно рассмотрел красные бусины и украшенное буквой «Б» распятие, четки наконец попали в руки Гавриила. Пока он изучал их, на его лице не дрогнул ни один мускул.
— Где ты их нашел?
— В клубе. Прошлой ночью.
Голубые глаза Гавриила вспыхнули. И Рафаил увидел, как на его лице промелькнуло что-то вроде паники.
— Ты видел их? А они тебя?
— Я нашел это в одной из приватных комнат. И не видел никого из них. Но не знаю, видели ли они меня.
И в целом, он почти не лгал. Девушка наверху была как-то связана с Бретренами, но в их секту точно не входила, в этом Рафаил не сомневался. Они не брали к себе женщин. Считали их неполноценными и неспособными сопротивляться злу. Слабыми и жалкими, не обладающими такой духовной чистотой, как мужчины. Женщины каждый месяц истекали кровью, что делало их грязными. И в глазах Бретренов они были первопричиной всего зла. Грехопадение Евы низвергло человечество из рая и объятий Господа.
Рафаил понятия не имел, почему она выполняла их приказы, но одно он знал точно — если ее убьют, им будет плевать на это.
Его запертая наверху пленница была одноразового использования.
— Ты больше не вернешься туда, — Гавриил сунул четки в карман.
— Впервые за десять лет над нами нависла реальная опасность того, что нас обнаружат. Мы не можем этого допустить.
Он перевел взгляд своих голубых глаз на Рафаила.
— За тобой никто не следил? Хвоста до поместья не было?
— Нет.
Он не сомневался в этом. Потому что не сводил глаз с дороги. В первые годы после Чистилища его, как и других, отлично обучили профессионалы, которых Гавриил нанял, чтобы обезопасить их всех. Рафаил в совершенстве овладел искусством исчезать у всех на виду и растворяться в полумраке, который всегда ждал его дома. В эту ночь он был особенно бдителен. На заднем сиденье его автомобиля лежал ценный груз. Уж он-то умел позаботиться о том, чтобы скрыться никем незамеченным.