― Нам нужно уходить, ― сказал Села.
Рафаил прижал Марию к своей груди. Он схватил полотенце с крючка возле комнаты пыток и обернул его вокруг нее, а затем бросился к двери, следуя за своими братьями к выходу. Но как только они достигли последнего коридора, раздался выстрел.
Дил рухнул на пол.
Страх при виде поверженного брата пронзил тело Рафаила, как молния. Он бросил взгляд в том направлении и увидел отца Куинна. Выход находился прямо за тем местом, где он стоял. Глаза отца Куинна были наполнены гневом.
― Демоны, ― прорычал он в их сторону.
Дил поднял голову. Кровь сочилась из его плеча. Но брат лишь рассмеялся истеричным смехом. Он сунул палец в отверстие, вытащил пулю и швырнул ее к ногам священника. После чего обсосал кровь из пальца, оставив след вокруг рта.
― Не думал, что вы можете стать еще более порочными, но вот вы здесь, передо мной, демоны во плоти.
Отец Куинн снова поднял свой пистолет. Рафаил и его братья сделали то же самое, но священник вдруг замер, а на его лице застыло выражение шока. Когда священник упал на землю, Рафаил увидел Гавриила, стоявшего позади него с ножом в руке. С ножом, покрытым кровью. Пистолет отца Куинна упал на пол. И Вара отбросил его пинком в сторону. Глаза старика наполнились ужасом.
Не обращая внимания на мечущегося по полу священника, Рафаил двинулся к выходу, крепко сжимая Марию в объятиях. Уриил разлил последнюю канистру бензина по коридору и облил отца Куинна. Рафаил вздрогнул от резкого запаха. Его братья остановились на пороге Чистилища, и в последний раз осмотрели ад их детства. На этот раз в Рафаиле не осталось ничего, что он чувствовал раньше при виде всего этого. Отец Мюррей был мертв, и это место вот-вот должно было превратиться в геенну огненную.
Вара приподнял свой огнемет.
― Начинаю?
Рафаил кивнул. Но как только Вара собирался поджечь бензин и устроить пожар, Гавриил поднял руку.
― Подожди.
Он подошел к отцу Куинну. Старик посмотрел в глаза Гавриилу, и в его взгляде плескалась чистая ненависть.
― Ты, ― прошипел отец Куинн, ― худший из всех них.
― Ты пытался разрушить наши жизни. Пытался уничтожить нас и превратить в ничто.
Гавриил глубоко вздохнул.
― Но сделал нас только сильнее.
― Вы ― убийцы. Преступники. Когда-нибудь, в скором времени, вы будете наказаны Богом.
― Возможно, и так, ― ответил Гавриил. ― Но, по крайней мере, нам не придется оправдываться за то, что мы насиловали невинных маленьких детей во имя Его.
Гавриил поднялся на ноги и навис над первосвященником, истекающим кровью.
― Ты грешник самого худшего сорта. И самый нечестивый христианин, которого я когда-либо встречал.
Гавриил направился к выходу, а его братья стояли в сторонке и ждали, когда он поведет их домой. Они были настоящим братством, в отличие от всех ублюдков в этом проклятом месте.
― Вы даже не представляете, какое возмездие вас ожидает, ― прошипел отец Куинн.
Гавриил пристально посмотрел на священника, достал из кармана коробок спичек и зажег одну. Встретив широко распахнутый взгляд отца Куинна, Гавриил улыбнулся, и это была отнюдь не ангельская улыбка.
― Отправляйтесь в ад, Отец.
Гавриил бросил спичку на пол, поджигая бензин и превращая его в бушующее пламя. Падшие вышли из Чистилища, закрыв за собой его двери в последний раз.
Дым и смрад горящей плоти преследовали их, пока они двигались через поля к ожидающему их транспорту. Когда Рафаил забрался в микроавтобус, он прижал Марию к себе. Ее голубые глаза смотрели на него, и, даже невзирая на невыносимую боль, она улыбалась.
Никогда еще в его груди не ощущалось такого тепла.
Глава 15
Рафаил сидел рядом с Марией, спавшей на его кровати и подключенной к капельнице с антибиотиками. Его мышцы все еще ломило после посещения врача. Гавриилу пришлось удерживать его, пока доктор осматривал ее обнаженное тело. Уриил и Гавриил прижали его к стене, когда он отказался уйти и дать врачу возможность выполнить свою работу. Когда врач коснулся запекшегося от крови и гноя перевернутого креста на груди Марии, и она закричала, Рафаил бросился на него. Его зрение заволокло красным, а внутренний гнев разрывал изнутри.
Было решено ввести в кровь Марии снотворное.
― Для ее же блага, ― сказал врач. ― Чтобы она могла исцелиться.
Рафаил придвинулся к ней и взял ее руку в свою. Нить, которую он всегда носил на своем пальце, была крепко затянута. Когда его пальцы переплелись с пальцами Марии, его грудь вновь наполнилась теплом. Он хотел, чтобы она открыла глаза. Хотел, чтобы она улыбнулась. Рафаил верил, что постоянная боль в его груди утихнет, когда она сделает это.
Рафаил слушал, как дышала Мария. Он даже не принимал душ с тех пор, как они вернулись в поместье.
― Исцелись, маленькая роза, ― прошептал он ей на ухо, ложась на подушку рядом с ней. ― Это приказ. Я не буду повторять. Ты меня поняла?
Но в ответ на это требование не было произнесено: «Да, мой господин». Не последовало повиновения. Мария была слишком глубоко погружена в сон, чтобы открыть глаза.
Рафаил провел рукой по волосам Марии. Они были слипшимися от пота и свалявшимися. Ему нужно было вымыть их. Он хотел расчесать их и высушить. Они должны пахнуть ванилью и розой. Тогда она вновь будет совершенна.
Взгляд Рафаила упал на клеймо, которое отец Мюррей запечатлел на ее плоти. Рафаил хотел провести по нему пальцем. Хотел унять ее боль. Но, в то же время, глядя на клеймо, он чувствовал, как сжимается его грудь. Не от гнева, а... с этим клеймом Мария стала такой же, как он. Она носила знак дьявола на своей груди... как и он. Как и все его братья.
Словно она была одной из Падших.
Но так же быстро, как и ощущение сдавленности в груди, возникла кипящая ярость при воспоминании о пальцах отца Мюррея в ее киске. О его руках на ее горле. Рафаил провел пальцем по ее шее. На ее плоти отпечатались следы рук, которые принадлежали не ему. Синяки и красные царапины омрачали ее идеальную кожу. Рафаил посмотрел вниз на свои руки. Они дрожали. Но когда он смотрел на них, то также вспоминал как они обхватывали горло отца Мюррея.
Рафаил облизал губы, а его член напрягся в джинсах. Глаза отца Мюррея смотрели на него, не отрываясь, пока Рафаил лишал его жизни. Рафаил вздохнул, вспоминая замедляющийся пульс священника, его посиневшее лицо... и отрезанный член, кровь от которого хлынула на пол. Джинсы Рафаила были все еще испачканы этой кровью. Но он не стал их стирать. Он вставит их в рамку и повесит на стену в своей комнате, чтобы они вечно напоминали ему об убитом им подонке.
Рафаил услышал, как открылась дверь в его комнату. Вошел Михаил, который также по-прежнему был покрыт кровью. Его руки были испачканы, и Рафаил знал, что брат не будет мыть их в ближайшее время. Михаил молча прошел в комнату и сел на стул рядом с кроватью. Его лучший друг улыбнулся и продемонстрировал клыки, которые все еще были покрыты кровью жертв. Он наверняка не преминул полакомиться своей новой коллекцией, как только они вернулись домой. Глаза Михаила были расширены от адреналина после убийств, которые они все совершили. Рафаил знал, что его глаза выглядят также.
Рафаил снова улегся на подушку. Михаил достал из кармана пузырек с кровью и, погрузив палец в открытое горлышко, начал посасывать с него кровь.
― Она будет жить? ― спросил Михаил.
Рафаил встретился с пристальным взглядом брата.
― Доктор сказал, что да. Но на ее выздоровление уйдут недели.
Михаил кивнул, после чего вернулся к поглощению крови. Дверь снова открылась. Вошли Села и Дил. Они молча прошли к кушетке у стены и сели. Села прислонил голову к спинке.
― Я устал.
Руки Дила подергивались на коленях. Он закрыл глаза, и Рафаил заметил, что тот делает глубокие вдохи. Его брату требовались часы, чтобы успокоиться после буйства. В его жилах кипело слишком много энергии. Все они с трудом возвращались из этого состояния, но Дилу было сложнее всех.
Через двадцать минут в комнату вошли Вара и Уриил. Вара вскинул бровь, оглядывая всех присутствующих.
― Похоже, мы опоздали на вечеринку.
Они придвинули стулья из обеденной зоны к кровати, с противоположной стороны от Михаила. Вара с ухмылкой на лице наблюдал, как Рафаил обнимает Марию. Рафаил еще сильнее прижался к теплому телу Марии.