Гавриил открыл рот, чтобы возразить.
― Я верю в твое начинание. В то, что делают твои братья, избавляя мир от злодеев и убийц.
― Я не имею права предавать проклятию и твою душу, Мария. Это невозможно... ― покачал головой Гавриил.
― Не тебе принимать это решение, Гавриил. Рафаил попросил меня жить с ним. Он ― моя единственная настоящая любовь. Я буду здесь и хочу помогать тебе.
― Я не могу, я...
Мария взяла Гавриила за руку.
― Переложи часть ответственности на меня, Гавриил. Позволь мне помочь тебе. Позволь облегчить твою ношу. Я всем своим нутром чувствую, что это мое призвание. И верю, что сам Господь направил меня сюда, в это поместье. Я сильная, отец Гавриил. Я справлюсь.
Гавриил пристально посмотрел на Марию, а после устремил взгляд на огонь.
― Это непростая жизнь…
Мария вздохнула.
― Ничего в моей жизни не было простым, Гавриил. Я пострадала в прошлом, но стала сильнее, чем прежде, и теперь у меня есть Рафаил. Я люблю его и хочу, чтобы он был в безопасности. Это все, что мне нужно для счастья.
Мария положила руку на голову Гавриила. Его глаза закрылись от этого жеста.
― Такая жизнь губит тебя, Гавриил.
Ее сердце разрывалось от боли за этого человека. От того, насколько сломленными были все Падшие.
― Не позволяй тьме поглотить тебя. Прими мою помощь. Позволь мне разделить груз твоей боли.
― У тебя шесть братьев, Гавриил, ― сказала девушка, когда Гавриил закрыл глаза. ― С этого дня у тебя есть еще и сестра. Сестра по вере. И друг.
Гавриил опустил голову.
― Я заблудился, Мария. Так сильно заблудился. Я молюсь, но Бог не отвечает мне. Я грешу...
Он посмотрел ей в глаза.
― И во мне тоже есть тьма. Которая растет день ото дня. Я... я так боюсь, что однажды она поглотит меня.
Мария склонила голову набок.
― Сколько времени прошло с момента твоей последней исповеди?
Гавриил рассмеялся, но смех был приглушенным и наполненным мукой.
― Тринадцать лет, ― прошептал он.
Она продолжала держать руку на его голове.
― Тогда исповедуйся. Исповедуйся мне ― послушнице и своей сестре. Покайся.
Словно груз свалился с плеч Гавриила.
Он глубоко вздохнул.
― Прости меня, сестра, ибо я согрешил. Прошло тринадцать лет с моей последней исповеди...
Мария слушала, как Гавриил очищает свою душу от грехов. Тринадцать лет грехов, которые преследовали его во сне и наяву. Несколько часов она слушала его исповедь, а когда все закончилось, оставила его спящим в его комнате, с необремененной впервые за долгое время душой.
Когда Мария вернулась в свою комнату, и Рафаил притянул ее к себе в постель, прижав к груди, она закрыла глаза и тихо прошептала молитву.
― Благодарю тебя, Господи. Благодарю тебя за то, что ты даровал мне этого мужчину. Благодарю за то, что направил меня сюда, к этим людям. Я буду любить каждого из них, как любишь Ты. Без осуждения. Как самых близких и родных. Я буду защищать их и направлять, как только смогу. И буду бережно хранить любовь, которую Ты даровал мне через Рафаила, в моем сердце, моей душе и на небесах... Аминь.
Его ноги шаркали по каменному полу, приближаясь к деревянным дверям. Он едва мог ходить, нуждаясь в инвалидном кресле, но в данный момент отказался от любой помощи. Кожа на его ногах была сильно натянута и сковывала движения. Но гнев подстегивал каждый его шаг. В сердце зародилась новая цель, а в душе ― новая миссия. Бог сохранил ему жизнь не просто так. А по семи весомым причинам.
Когда дверь открылась, сотни его братьев поднялись на ноги и смотрели, как он неспешно движется к алтарю. Он слышал, как все вокруг ахали и перешептывались, разглядывая его обезображенный облик. Но тщеславие было грехом, который был чужд ему. Он подошел к алтарю и, встав за кафедру епископа МакГинесса, обратился к собравшимся.
― Братья, ― произнес он, произнося слова неразборчиво из-за повреждений, причиненных его губам. ― Мы находимся в состоянии войны. Это новый крестовый поход.
Он почувствовал, как волнение охватило присутствующих и поднял руку, чтобы успокоить их.
― Священная война была объявлена нами, Бретренами, против группы порочных грешников, известных как Падшие.
Отец Куинн улыбнулся, и его покрытая шрамами кожа натянулась при этом движении.
― Мы низвергнем их всех в ад.
Эпилог
Рафаил поцеловал центр груди Марии. Боль от татуировки наконец прошла. Перья игрушки прикасались к ее лону, и ее спина выгнулась от восхитительных ощущений. Рафаил провел языком по каждой линии символа Падших, который Села вытатуировал поверх перевернутого креста, нанесенного отцом Мюрреем на ее плоть.
― Раздвинь ноги, ― приказал Рафаил, и Мария застонала.
Она сделала, как он сказал, и смотрела, прикусив губу, как ее мужчина приподнялся, провел руками по ее бедрам, взял в руку свой член и отбросив перья, вошел в нее. Когда он полностью заполнил ее, она подумала, и уже не в первый раз, что никогда не устанет от этого ощущения. Ее любовник и вторая половинка ее души проникает в нее и делает их единым целым.
Рафаил наклонился вперед и приник к губам Марии.
― Я люблю тебя, ― прошептал он, и от этих слов защемило сердце.
Она знала, что ему трудно было осознать, что то, что он чувствовал в своем сердце по отношению к ней, было любовью. Он боролся с принятием чувств, которые не были связаны с болью или раздражением, но теперь наконец понял, что такое истинная любовь.
― Я тоже тебя люблю, ― прошептала она, и Рафаил застонал.
Он двигал бедрами все быстрее и быстрее, пока Мария не почувствовала, как по коже побежали мурашки, заколотилось сердце и в груди заныло от удовольствия.
― Кончи для меня.
Как только приказ Рафаила сорвался с его губ, Мария откинула голову и закричала. Рафаил зарычал над ней, наполняя ее своим семенем. Мария прижалась к Рафаилу, а когда открыла глаза, обнаружила, что он пристально смотрит на нее.
― Не уходи, ― прошептал он.
Мария поцеловала его губы.
― Ты скоро снова будешь со мной.
Она встала с кровати и прошла мимо гроба, который все еще стоял в комнате. Каждую ночь она ложилась в него для Рафаила и молчала, держа в руках букет белых роз, а он замирал рядом и наблюдал за ней в течение нескольких часов. Мария использовала это время для размышлений. Тем самым она давала Рафаилу то, в чем он так нуждался.
Мария направилась к Склепу. Как только она надела мантию, Гавриил передал ей свиток с именем.
― Готова? ― спросил он и двинулся к колоколу.
Мария кивнула, чувствуя, как ее тело наполняется решимостью.
Гавриил позвонил в колокол своим братьям. Спустя несколько минут сердце Марии учащенно забилось, когда она услышала звук ног, спускающихся по каменной лестнице. Падшие облачались в свои мантии и подходили к тому месту, где стояли она и Гавриил. Мария посмотрела на Вару, Уриила, Дила, Селу, Михаила... и, наконец, на Рафаила. Он улыбнулся, когда она встретилась с ним глазами и посмотрел на нее пылающим взглядом, когда она предстала перед ними, одетая в красную мантию. Рафаил шагнул вперед, и на его щеках вспыхнул румянец. Мария почувствовала на его коже запах свежести и цветов, когда он, подняв розу, продел ее в ее волосы и заправил стебель за ухо. Сердце Марии плавилось в присутствии Рафаила, как и всегда. И она знала, что это никогда не изменится, пока она жива.
Когда Рафаил занял свое место рядом с братьями, Мария увидела на его красивом лице гордость за нее. Гордость за то, что этот момент значил для нее, него и всех Падших. Теперь она была одной из них. И никогда еще не чувствовала себя настолько уверенно.
Рафаил натянул капюшон, а Мария сделала глубокий, успокаивающий вдох.
― Готовы? ― спросил Гавриил у Падших.
Один за другим они опустились на колени. Рафаил больше не сопротивлялся этому акту повиновения ― в особенности перед ней. Мария тоже гордилась своим возлюбленным, ведь он прошел такой долгий и сложный путь.
Гавриил посмотрел на Марию и кивнул ей в знак поддержки.
Сердце колотилось, но Мария все же сделала шаг вперед и прочистила горло.
― Братья, ― ласково обратилась она, глядя на своих новых родных, чьи головы были покрыты черными капюшонами. ― Начнем...
Конец