– Но все это ты уже делал и прежде? – хрипло спросил я.
– Прежде? Мой дорогой Банни, ты меня оскорбляешь! Это что, было похоже на первую попытку? Конечно, я делал это прежде.
– Часто?
– Ну… нет! В любом случае недостаточно часто, чтобы разрушить очарование, и вообще я это делаю только тогда, когда окончательно сажусь на мель. Ты когда-нибудь слышал о бриллиантах Тимблби? В общем, это был последний раз, но они оказались жалкой подделкой. Кроме того, было дело о плавучем доме Дормера – в прошлом году в Хенли. Это тоже было результатом моей деятельности, хотя толку с этого тоже было мало. Я еще ни разу не сорвал по-настоящему крупный куш. Когда мне это удастся, я подведу черту.
Да, я отлично помнил оба дела. Подумать только – именно он был их исполнителем! Это было настолько невероятно и дерзко, что не укладывалось у меня в голове. Но тут мой взгляд упал на стол, сверкающий и мерцающий сотнями огней, и мой скептицизм улетучился.
– Как это все началось? – спросил я, когда любопытство взяло верх над изумлением и восхищение его тайным занятием вплелось в мое восхищение этим человеком.
– Ах, это долгая история, – ответил Раффлс. – Она началась в колониях, где я играл в крикет. Она слишком длинная, так что я не стану ее тебе сейчас рассказывать, но я угодил почти в такой же тупик, как и ты сегодня, и это стало единственным выходом. Я расценивал это только так и не иначе. Но я попробовал кровь и пропал. Зачем мне работать, если я могу красть? Зачем мириться с унылым рутинным существованием, когда меня манила вполне приличная жизнь, к тому же полная романтики, волнения и опасностей? Разумеется, это очень дурно, но не всем же быть моралистами, да и как насчет изначально несправедливого распределения богатства? Кроме того, я же не занимаюсь этим постоянно. Мне уже и самому надоело постоянно цитировать строки Гилберта, но в них заключена глубокая истина. Мне только хотелось знать, понравится ли тебе такая жизнь так же сильно, как мне!
– Понравится ли она мне? – воскликнул я. – Нет, только не мне! Для меня это не жизнь. Одного раза с меня хватило!
– И ты мне больше не поможешь?
– Не проси меня, Раффлс. Бога ради, не проси меня!
– Но ты же сам сказал, что сделаешь для меня все, что угодно! Ты даже предложил назвать преступление! Но я сразу понял, что это несерьезно. Ты не бросил меня сегодня, и, видит Бог, я должен этим удовольствоваться. Полагаю, что я веду себя неблагоразумно и неблагодарно. Необходимо смириться с тем, что дальше я пойду один. Просто, Банни, ты для меня идеальный напарник. То что надо! Ты только вспомни, как мы сегодня все провернули. Без сучка без задоринки! Как видишь, в этом нет и никогда не будет ничего такого уж ужасного. Конечно, пока мы будем работать вместе.
Он стоял передо мной, положив ладони мне на плечи. Он улыбался так, как только он умел улыбаться. Я отвернулся и, опершись обоими локтями о каминную полку, сжал ладонями пылающую голову. В следующее мгновение еще более дружеская ладонь легла мне на спину.
– Ну хорошо, мой мальчик! Ты абсолютно прав, а я полностью ошибаюсь. Я больше никогда не буду просить тебя об этом. Уходи, если хочешь, и приходи около полудня за деньгами. Мы ни о чем не условливались, но, разумеется, я вытащу тебя из этой передряги – особенно после того, как ты меня сегодня поддержал.
Кровь у меня в жилах вскипела, и я резко развернулся к нему.
– Я сделаю это снова, – сквозь зубы процедил я.
Он покачал головой.
– Только не ты, – ответил он, добродушно улыбаясь при виде моего бешеного энтузиазма.
– Нет, сделаю! – выругавшись, снова крикнул я. – Я сделал это однажды. Я сделаю это еще раз. В любом случае я уже перешел на сторону дьявола. Возвращаться слишком поздно, да я этого и не хочу. Ничто не сможет сравниться с этими ощущениями. Когда я тебе понадоблюсь, можешь на меня рассчитывать!
Вот так мы с Раффлсом объединили наши преступные усилия в мартовские иды.
Костюмированная пьеса
Именно в то время в Лондоне только и разговоров было, что об одном человеке, от которого осталось лишь его имя. Рубен Розенталь сделал свое состояние на алмазных копях Южной Африки и приехал домой, чтобы насладиться им в соответствии со своими представлениями. О том, как он приступил к этому занятию, не забудет никто из читателей дешевых вечерних газет, которые взахлеб повествовали о его изначальной бедности и нынешнем мотовстве, разбавляя эти истории любопытными деталями необычайного жилища миллионера на Сент-Джонс-Вуд. Там он держал настоящую свиту из кафров[3], которые буквально являлись его рабами. Оттуда он выезжал, украшенный огромными бриллиантами на сорочке и на пальце в сопровождении боксера-профессионала с ужасающей репутацией. Впрочем, последний ни в коем случае не был самым мерзким элементом среди пестрой публики, окружающей Розенталя. Так утверждала молва, но также этот факт был в достаточной степени установлен полицией, которой как минимум один раз, но пришлось вмешаться в происходящее в этом доме. За упомянутым вмешательством последовали определенные судебные процедуры, с вполне объяснимым жаром и гигантскими заголовками освещенные в ранее упомянутых газетах.