- Хорошо. - Самка поднялась и протянула демону руку. - Вставай.
Демон обхватил ее ладонь, и Эффи потянула его на себя. Ульзоркайн встал и, прикоснувшись к челюсти, которая болела, сказал самке:
- А ты сильная и дерешься здорово, таких как ты, мне встречать пока не приходилось.
- К чему ты это сказал? - Эффи отвернулась от демона. - Это лесть или ты хочешь узнать обо мне побольше?
- И то, и другое, - взгляд изгнанника скользнул по беззащитной тонкой шее самки, которую он мог бы легко сломать, но не посмел, ибо данная им клятва была более чем серьезной.
- А сам-то что думаешь? - демонесса, наверняка, почувствовала мысли Ульзоркайна, и в ее голосе проскользнули веселые нотки.
- Мне кажется, что ты мутант. Вероятней всего, с самых нижних уровней подземного мира, там разные существа рождаются.
- Ну-ну. И что дальше?
- Тебя должны были убить - таков закон. Но твои родители, скорее всего, знатные демоны и смогли отправить тебя наверх, где нравы помягче, и Хаусса приютила тебя. Я прав?
- Нет.
- Тогда может быть, расскажешь, кто ты на самом деле?
- Тебе это знать не нужно.
- Дело твое.
- Вот именно, мое, - Эффи подошла к разделанному трупу человека, которого не доел демон, поморщилась, а затем сказала: - Давай поговорим о том, ради чего я оставила тебе твою никчемную жизнь.
- Прямо так сразу?
- А чего тянуть? Мне твое общество не нравится, а ты ненавидишь меня. Поэтому сделай то, что мне нужно, и можешь быть свободен, бегай дальше и жри падаль, аристократ глубин.
Когти сами по себе вновь выскочили из лап демона, и он напрягся. Однако опять его сдержала клятва и, успокоившись, Ульзоркайн кивнул:
- Ладно, говори, что ты хочешь.
Демонесса удовлетворенно кивнула:
- Последние несколько дней ты шел за группой следопытов. Так?
- Верно.
- У них есть нечто, что должно принадлежать мне, письмо с магической печатью. Но чтобы до него добраться, необходимо убрать чародея, и сделаешь это, конечно же, ты.
- И это все? - демон, который здраво оценивал свои силы и возможности, оскалился.
- Да.
- Это невозможно. Я еще слаб и не освоился в этом мире.
- Тебе помогут, и я дам тебе артефакт, который восстановит твои возможности.
- Полностью?
- Нет.
- А кто мне поможет?
- Гончие и бесы Хауссы.
- Значит, ты имеешь право им приказывать?
- Имею.
- А что на это скажет Хаусса?
Эффи вздрогнула всем телом, по ее лицу пробежала нервная судорога, которая исказила черты ее и без того неприятного лица, а затем в глазах самки зажглись злые огоньки. Невольно, не ожидавший ничего подобного, Ульзоркайн сделал шаг назад, а демонесса прошипела:
- Хауссы больше нет. Она недооценила людей и поплатилась за это. Но тот, кто послал следопытов и защитников за ее головой, ответит за это. Клянусь!
Ульзоркайн задумался и согласился с наглой самкой:
- Если ты меня не обманываешь, то можно попробовать убить одного из следопытов. Но, по-моему, проще найти того, кто несет интересующее тебя письмо, и заняться именно им.
- Не получится. Определить, где именно находится послание, можно только вблизи, а я не хочу приближаться к людям. По крайней мере, пока.
- Но ты ведь сильнее меня. Давай вместе на следопытов навалимся.
- Нет. У меня иной план и чтобы он удался, хотя бы пара людей из группы должна выжить.
- Однако...
- Хватит! - оборвала демона Эффи. - Сделай, что должен, и проваливай.
Изгнанник не стал спорить, но спросил:
- Когда надо напасть на людей?
- Завтра ночью. К этому времени гончие и бесы, которые преследуют группу, вернут следопытов обратно. Они устанут, и тебе будет легче, да и основные отряды людей уже должны будут начать марш к океану и покинуть окрестности Ас-Вара. Понял?
- Да. Вот только не ясно, чем мы будем заниматься до этого момента.
- Сейчас мы пойдем в разрушенный поселок. Надо там кое-что забрать и тебя силой напитать. Иди за мной.
Самка развернулась на пятках и, не оглядываясь, пошла в сторону догорающего пепелища, которое посылало в прикрытое мутной пеленой синее небо черные клубы дыма. Ну, а демону, естественно, пришлось последовать за ней.
По широкому бревну группа перебежала через ручей, и следопыты попадали на землю. Они устали, да и я едва на ногах держался. Но раскисать нельзя и, покосившись на бледного Габриэля, лицо которого было покрыто грязной потной коркой, я прорычал: