— ...И вот наконец-то со скоростью имперской крейсерской улитки он натянул джинсы!..
Стараясь не обращать внимания на насмешки Артема, Димка снял свой кожаный поясок. Вернее, попробовал снять, потому что застежка пряжки цеплялась за заклепки, нервничающий мальчишка дергал ремень, словно извивающуюся змею, а в ответ уже неслось:
— ...Самсон боролся со львом, а ты с удавом...
Расстегнувшийся наконец-то ремень тут же молниеносным движением Димкиных рук обвился вокруг шеи ехидствующего, и тот, шутливо изображая задушенного, примирительно заявил: — Ну ладно, с коброй!
Ремень был тут же отпущен да так и повис на шее мальчишки, словно хомут или ошейник. Но это ни на секунду не угомонило Артема: увидев, с какой скоростью опасающийся новых насмешек Димка напялил на себя кофту, Тема вновь изобразил из себя спортивного комментатора, ведущего репортаж с Олимпийских Игр:
— ...Новый чемпион мира по надеванию футболок... как там тебя сегодня? — и, заметив потянувшиеся к ремню на шее руки, поспешно заявил:— Не надо, я сам! — и, потянув за концы ремня, высунул язык:
— Э-е-е!..
Вдоволь отсмеявшись, он кивнул застегивающему уже последнюю пуговицу другу:
— Ну что, идем?
Улица встретила их колючим морозом и блеском снежинок. Сбывалось пророчество стеклянного компьютера... Невольно вспоминалась старая-престарая песня:
Только дойдя до кустов, где застал Димку снег, Тема с изумлением обнаружил, что на шее у него по-прежнему телепается кожаный ремешок от Димкиной риаданской одежды. Выбрасывать хороший ремень не хотелось, но и отдавать его Димочке не было ни малейшего резона. Так что вечный насмешник скрутил пояс, обмотав вокруг пальцев, и сунул в карман курточки. Ребята пошли вдаль по пустым улочкам и переулкам.
Впереди их ждала далекая дорога, и кто знает, что встретится их впереди... Так хотелось надеяться на лучшее, и слабой надеждой звучала песня:
До весны было еще неимоверно далеко, и наступит ли она вообще — не смог бы ответить, пожалуй, даже Всевышний.
Но если сидеть сложа руки — тогда-то уж точно ничего не изменится в этом мире...
Глава 7
Среди зимних сугробов быстро появляются проторенные дорожки, и люди стараются не сходить с них в девственный снег. Но эти двое вышли прямо по снегу, словно шагнули на улицу из забора.
Юноша в черном, но с алым свитером, взглянул на идущую с ним девочку и остановился.
— Ну, вот мы и пришли. Надеюсь, дальше ты сама сумеешь найти брата.
— Я справлюсь. Спасибо... — девочка побежала по дорожке, тянущейся вдоль забора, но вдруг остановилась и помахала приведшему ее сюда рукой, крикнула издалека: — И Юкки передам привет от тебя, Изначальный!
— Лат, — тихо ответил юноша в черном, но она услышала его, — Для тебя — просто Лат...
Девочка скрылась за сугробами, и тогда Лат — Лорд Ночи, Изначальный -резко обернулся к бредущей прямо через сугробы одинокой фигурке. Что привлекло его? Кто знает... Кто способен понять мысли Изначальных...
Лат пристально вгляделся в лицо выбирающегося на дорожку Макса и резко взмахнул рукой. Из пустой руки молнией метнулся сверкающий клинок, и Макс, Хип По Жизни, машинально поймал клинок, словно воин.
Тем временем Изначальный выхватил из Пространства узкий эспадрон и, со свистом рассеча воздух, отсалютовал пацифисту, выкрикнув:
— Защищайтесь, сударь!
Вечная фраза, древняя, как мир. Но на нее рука Макса ответила таким же приветствием-салютом, тело подобралось, словно перед прыжком. Вторая рука сбросила с плеча рюкзачок... И грянул бой!
Внезапной своей атакой Макс добился перевеса и теперь в каком-то упоении оттеснял противника все дальше и дальше. Но вот Лат перешел в контратаку и теснил Макса назад, к брошенному прямо на снег цветастому рюкзаку.
Резкий удар по ногам заставил Макса подпрыгнуть, и сталь не зацепила его. В ответ Макс проделал то же с Латом и, не давая ему опомниться, рубанул на уровне плеч.
Лат в последний миг успел пригнуться и теперь, распрямившись, с детским каким-то удивлением выдохнул:
— Упс!
Битва шла с попеременным успехом, и ни один прохожий не появился в этот момент на улице. Холод уже не чувствовался: бой явно согрел Макса, и теперь, не обеспокоенный морозом, он с удивлением отметил, что тело его словно живет своей жизнью, сражаясь с опытом, которого никак нельзя ожидать от впервые взявшего в руки шпагу хипа и пацифиста. И еще — откуда вертится в мозгу это имя-прозвище: Повелитель Воинов?!
Нарушая тишину боя, Лат произнес:
— Да, я вижу, ты действительно храбр!
— И ради этого ты напал? — Макс нанес подсекающий удар по ногам, вновь заставив Лата подпрыгнуть.
— ...Но горяч и несдержан... — приземлившись, продолжил Лат.
— Гы!.. — Макс попытался изобразить насмешку, но в пылу боя это, согласитесь, нелегко. Зато следующая за "Гы" фраза вылетела сама собой: -Ты даже не представился...
Отпрыгнув шага на два, чтобы иметь запас времени, Лат отвесил изящный поклон и салютнул эспадроном:
— Изначальный.
— Скажи еще... Единый... — Макс начинал задыхаться от боя.
— Я не дурак, чтобы говорить глупости и ложь! — Лат, похоже, не страдал отдышкой, потому что ответил ровно и спокойно, не прерывая поединка.
— Так зачем... напал... — выдохнул, переходя в контратаку, Макс.
— Чтобы проверить тебя... И решить... И вижу, — Лат скрестил свой клинок со шпагой Макса и, глядя в лицо мальчишке, продолжил: — Что ты можешь идти дальше... К Сердцу Любви.
Макс снова атаковал, толчком отбросив эспадрон Лата и не давая изначальному опомниться. При этом с некоторой опаской произнес:
— Откуда мне знать, что ты не лжешь, и что когда я опущу клинок...
Не дав ему договорить, Лорд взглядом парализовал Макса, и тот так и застыл скульптурой фехтовальщика, не в силах пошевелиться. Клинок вперед, безупречная стойка. Прямо — на постамент — и в любую фехтовальную секцию. Или на стадион. Как парковую скульптуру.
Макс с ужасом осознал, что не может даже мизинцем пошевелить. А Лат тем временем чуть заметно кивнул головой, продолжая стоять со скрещенными на груди руками, и от этого легкого кивка, от этого беглого короткого взгляда шпага вырвалась из руки Макса и упала на снег.
Не спеша, Лат подошел к выпавшему клинку и положил поверх него свой эспадрон. Затем отошел вновь и дунул на Макса.