Выбрать главу

Девушка позвонила в звонок в очередной раз, и, услышав в ответ тишину, горько вздохнула. Потом села на свою огромную сумку. Таких сумок в Москве никто уже не носил. Сумка была еще советской и такой отчаянно провинциальной, что при взгляде на нее мгновенно вспоминались пятилетки за четыре года и БАМ. А клетчатая расцветка могла буквально сразить наповал. К тому же, сумка была старой.

Девушка села на нее, поджав ноги, и грустно уставилась на дверь. Позвонить она не могла, потому, что мобильника у нее не было. Дверь соседней квартиры приоткрылась, и из узкой щели выглянула толстая тетка в бигуди на рыжих волосах. С жирной, дебелой шеи тетки свешивалась массивная золотая цепь.

— Опять к шалаве этой! — почему-то с видимым удовольствием прокомментировала тетка, — покоя от нее ни днем, ни ночью, а еще артистка! Весь дом жалуется! В прокуратуру на нее писать будем! В прокуратуру!

Девушка промолчала. Тетка в глаза бросилась ее клетчатая сумка.

— Ты че, в прислугу к ней наниматься, че ли?

— Нет, почему же… — девушка вздрогнула, как будто ее ударили.

— А я подумала, что в прислугу! У нее меняются домработницы каждые два дня! Да и понятно — кто ж такую жизнь выдержит? Шалава, одним словом — шалава! А ты чего тут сидишь? — вдруг насторожилась тетка.

— Дверь никто не открывает…. — грустно сказала девушка.

— А она дома! — злорадно ухмыльнулась тетка, — дрыхнет, наверное! Они как в пять утра вчера вернулись, так еще не выходили! А прислуга ихняя сбежала еще два дня назад!

Девушка безразлично кивнула. В глубине соседней квартиры зазвонил телефон, и тетка быстро захлопнула дверь. Внизу тоже хлопали дверьми. Дом жил своей привычной жизнью. Дешевенькие пластиковые часики девушки показывали ровно три часа дня.

Решительно поднявшись, девушка снова позвонила в дверь. Это было явным жестом отчаяния — девушке некуда было больше идти. Несмотря на всю огромность Москвы, идти ей было абсолютно некуда, и оставалось только сидеть на лестничной клетке, да трезвонить в проклятую дверь.

Но в этот раз ей повезло. Дверь вдруг дрогнула и раскрылась. На мраморную плитку пола упала полоска электрического света.

— Ну? — буркнула женщина, открывая дверь. Она была в черном пеньюаре, наброшенном прямо на нижнее белье, но, казалось, она совершенно не стесняется своего внешнего вида. Возможно, при других обстоятельствах женщина могла бы сойти за красивую, но только не теперь. Это была изящная женщина среднего роста, черноволосая, с модной короткой стрижкой, которая очень ей шла, несмотря на то, что волосы были всклокочены. От женщины пахло потом и дорогими духами, а по распухшему лицу был размазан грим. Неряшливые пятна жирной помады вокруг рта, стекающие потоки туши, размазанные румяна придавали ей просто отталкивающий вид. Глаза ее щурились от света, а выражение лица было невероятно злым.

— Ну? Чего тебе? — зло буркнула женщина.

Глаза девушки распахнулись просто до невероятных размеров, она страшно растерялась. Не дождавшись ответа, женщина сделала шаг вперед и впилась в лицо гостьи тяжелым взглядом. Вскоре взгляд ее принял осмысленное выражение:

— О Господи… Чего ты приперлась?

— Ты что, меня не узнаешь? — решилась девушка.

— Узнаю, конечно! Какого ты сюда приперлась?! Да еще в такую рань?!

— Но мама сказала… — девушке очень хотелось плакать, но она сдерживала себя изо всех сил.

— Знаю, знаю! — женщина посторонилась, пропуская ее в квартиру, — мама всегда слишком много говорит! Иди, иди, раз пришла…

Дверь захлопнулась. Девушка оказалась в квартире. Женщина провела ее в гостиную, обставленную просто роскошно. Особенно поражал воображение шикарный, декорированный мрамором камин. Девушка никогда не видела такой роскоши, и теперь она неуверенно жалась на пороге, не зная, как себя вести.

— Ну заходи, дурочка! Чего жмешься в дверях! — женщина с размаху плюхнулась на необъятных размеров диван, — шмотки-то брось! Сумка что, мамина?

— Мамина, — тихо сказала девушка.