— Репетиция, которая пройдёт без меня, — отвечает Роджер. — Конечно же, я поеду с тобой, ты что, действительно решил, что я отпущу тебя одного?
Роджер понимает, как всё это выглядит со стороны, они ведь с Фредди и правда что сиамские близнецы, не отлипают друг от друга без необходимости, но какая, к черту, разница, все вокруг могут шутить на эту тему сколько угодно, наплевать, потому что им хорошо рядом, и совсем неважно почему.
Фредди мгновенно меняется в лице, в глазах снова загорается живой блеск, а на губах появляется счастливая улыбка, он тянет ладонь к лицу, но Роджер перехватывает её на полпути, накрывая своей рукой и прижимая её к столу.
— Ты никогда не станешь дантистом, Роджер, — говорит Фред и медленно опускает взгляд вниз на их руки.
— Очень на это надеюсь, — фыркает тот в ответ.
Фургон несётся вдоль трассы немного быстрее положенного, за окном то и дело мелькают пейзажи один красивее другого, но Роджер не может отвести глаз от Фредди, которого по праву сейчас можно назвать королевой эпатажа. На Фредди надеты его лучшие ботинки, белые, начищенные до блеска, на тяжёлом «тракторном» каблуке, его любимая пышная шуба, которая, в общем-то, уже давно стала их общей, и до неприличия обтягивающие штаны, обтягивающие до того, что Роджер чувствует, как краснеет, когда Фредди тянется вперёд, чтобы взять воды. Он стреляет подведёнными глазами и кончиком языка проводит по пухлым губам, слизывая капли воды. Фредди, чёрт возьми, гребаный бог разврата, и Роджер не понимает, отчего становится так жарко, ведь Фредди, при всей своей сексуальности, вовсе не похож на девчонку — из-под обтягивающей майки вполне различимо виднеется волосатая грудь.
— Хочу, чтобы они меня запомнили, — фыркает Фредди, приводя Роджера в чувство, он открывает окно, запуская в салон прохладный воздух.
— Тебя невозможно не запомнить, — Роджер знает, о чём говорит, он запомнил Фредди с первого взгляда, хотя и был уже несколько пьян.
— Он прав, — смеётся Джон, явно намекая на экстравагантную, броскую одежду Фреда.
К месту они прибывают с небольшим опозданием.
Роджер видит, что, несмотря на всю свою браваду, Фредди чертовски нервничает, он знает своего соседа как никто другой: Фред на самом деле очень застенчивый и ранимый человек.
Роджер загорается идеей и выпрыгивает из фургона быстрее, чем кто-то успевает сообразить. Он кидает быстрый взгляд на небольшую компанию ребят, собравшихся у студии, и торжественно распахивает перед Фредди дверь фургона, являя того на свет словно английскую королеву. И Фредди словно перерождается, он смотрит на Роджера с такой благодарностью и восторгом, что у того сжимается в груди сердце, а Фредди кажется ему Богом, сошедшим с небес. Он самоуверенно улыбается, поправляет на своих плечах шубу и стройным шагом приближается к охреневшим участникам группы. За его спиной Джон благоговейно сжимает в руках небольшую коробку. В этот момент Фредди — звезда, и Роджер готов рукоплескать ему, кидая к ногам друга букеты цветов.
— Фредди Булсара, — окидывая своих новых знакомых снисходительным взглядом, бросает Фред, — ну так что, дорогуши, начнём?
У всех троих едва челюсть на пол не падает, а Роджер не может сдержать своих порывов гордости, так и хочется сказануть что-нибудь глупое, вроде: «Смотрите, сучки, это мой Фредди!» Но Роджер знает, его поймут неправильно, а потому он только идёт следом за всей толпой, в принципе, уже зная результаты прослушивания.
Когда они заходят в небольшую студию, Харрис кладёт перед Фредди на стол ту самую коробочку, из открытия которой Фред устраивает целое представление, и лишь когда крышка всё же открывается, все понимают, что там персональный микрофон Фредди.
— Ты нам подходишь, — заявляет, кажется, Крис.
Фредди удивлённо хлопает глазами: он даже рта не успел раскрыть, а они уже готовы взять его в группу?
— Сто процентов, — поддерживает своего коллегу барабанщик.
— Может быть, мне и петь не нужно? — с неким пренебрежением бросает Фред.
— Уверен, поёшь ты охренительно, — усмехается парень с бас-гитарой.
— Тогда не отказывайте себе в удовольствии и послушайте, — вмешивается Роджер, на что все четверо дружно кивают.
Роджер замирает в ожидании, он слышал миллион раз пение Фредди, в конце концов, тот даже в душе поёт так, что соседи не переставая колотят им по батареям, но, несмотря на это, каждый раз Роджер будто тонет в этом восхитительном, абсолютно волшебном голосе. Роджер видит восхищение в глазах незнакомцев, когда Фредди начинает петь, и у Роджера по всему телу бегут мурашки, а взгляд просто прилипает к изученному до мелочей лицу.
Фредди такой живой, эмоциональный, он не просто поёт — он проживает каждую строчку, боль то или радость, у Роджера тоже неплохой голос, но он никогда не смог бы петь так по-настоящему, как это получается у Фредди. Роджер видит его на большой сцене, и он очень надеется, что, когда Фредди поднимется так высоко, в его жизни всё ещё останется хоть немного места для него, ведь Роджер, как бы ни старался, никогда не сможет светить так ярко, ему, в общем-то, и не нужно, лишь бы Фредди не забыл о нём, когда его мечта станет действительностью.
Роджер знает с самого начала результаты прослушивания, а потому он вовсе не удивляется, когда все четверо восторженно приглашают Фредди в свою команду. Так Фредди попадает в Sour Milk Sea.
По дороге назад у них ломается фургон, и пока Джон возится с ним и пытается починить свою горе-машину, Фредди и Роджер стоят, прислонившись к задней двери, и рассматривают звёздное небо.
— Боже, милый, ты видел их лица? — восторженно лепечет Фредди, пока Роджер пускает колечки дыма в воздух.
— Ещё бы, ты сияешь, Фредди, — задумчиво отзывается Роджер.
— Что ты имеешь в виду? — Фредди переводит свой взгляд на Роджера, внимательно вглядываясь в его лицо.
— Как эти звёзды, так же ярко и волшебно, это странно, но иногда я боюсь, что ты станешь таким же далёким, — Роджер не знает, кто это говорит — он или бутылка виски, распитая ими по пути.
Фредди не знает, что ответить, ведь для него Роджер сияет куда ярче всех этих звёзд. Он не может выразить все свои чувства, их слишком много, они сильные до боли, до чёртового сумасшествия, но в одном он уверен наверняка.
— Я всегда буду рядом, потому что всё это, — Фредди обводит руками вокруг себя, — оно мне не нужно, если не будет тебя.
Роджер понятия не имеет, почему его сердце стучит так странно, почему руки дрожат, словно он наркоман во время ломки, и что это, если не признание в чём-то большем, в чём-то очень важном и жизненно необходимом? Он поворачивает голову в сторону Фредди и тонет в его бездонных, черных, словно сама ночь, глазах. Какие к чёрту звёзды? Фредди не звёзды, он тёплый и вовсе не далёкий, как они, Фредди намного прекрасней и согревает своим светом, не жалея себя.
Роджеру кажется, что он слышит стук своего сердца, и это странно, ведь ещё никогда до этого он не ощущал себя так остро и в то же время хорошо. Роджер хочет ответить хоть что-то, сказать, что он тоже не хочет ничего, если Фредди не будет рядом. Время будто замирает на несколько секунд, пока голос Джона не возвращает их в реальность.
— Эй, молодожёны, сажайте задницы в фургон, поехали.
Роджер испуганно моргает, а после беззаботно улыбается, панически пытаясь осознать, что только что произошло.
— Странная ночь, — фыркает он.
— Я бы сказал, волшебная, — усмехается Фредди и, подмигнув Роджеру, залезает в фургон.
Роджер выкидывает на асфальт дотлевшую до фильтра сигарету, бросает мимолётный взгляд на сияющие в небе огоньки и мечтательно улыбается.
— Волшебная, — шепчет он, прежде чем вернуться в машину.
Выбрав день, когда у них только репетиция и ничего больше, Фредди назначает Джиму встречу вечером в том самом месте, которое тот выбрал. Роджер рад возможности сесть за управление своего новенького автомобиля, но, помня обещание, везет Фредди очень аккуратно. Поездку, по его мнению, портит лишь тот факт, что едут они на встречу с бывшим Фредди, и это безумно нервирует и не дает в полной мере насладиться вождением. Ко всему прочему Фредди странно молчалив, и в салоне царит некоторое напряжение, так что Роджер в какой-то степени все же совсем не рад, что повод сесть за руль оказался таким неприятным во всех отношениях.