— Но ведь живут же некоторые без чипов… Где-то там… — предполагает Дики.
— Вот именно, где-то там, — отвечает Бри. — Фредди прав, мы не сможем уехать без помощи со стороны, нам нужно знать как минимум еще одну такую же могущественную организацию, как и корпорация, чтобы попасть под ее крылышко.
После его слов в гостиной воцаряется тишина, и в этой тишине словно отчетливо слышны невысказанные мысли всех. Первым решается Дики:
— Не хочу это говорить, даже себе не верю… Но мы ведь знакомы с человеком, который знает как минимум одну противоборствующую организацию… Может, и не одну…
— Нет! — говорит Роджер.
— Вы ведь не спрашивали у Джима, может ли он вам помочь? — настаивает на своем Джон.
— Эта мразь не получит такого удовольствия! — почти орет Роджер. Умом он понимает, что Дики, возможно, прав, но сердце упрямится подобному раскладу событий, ведь Хаттону нельзя доверять.
— Роджер, если дело всего лишь в твоей ревности… — начинает Дики, а у Роджера просто пропадают все слова: им грозит почти смерть, а Дикон несет чушь о ревности. Да если бы дело было только в ней, он бы засунул ее куда подальше ради спасения Фредди. Роджер так возмущен, что еле сдерживает себя, чтобы не запульнуть в Джона стаканом, Фредди замечает его злой взгляд, направленный на товарища, и вынимает стакан у него из пальцев.
— Роджер прав, Дики, — говорит он. — Джиму Хаттону нельзя доверять.
— Но ведь он сам вас предупредил, — не сдается Джон.
— Возможно, он ожидает, что вы обратитесь к нему за помощью, — говорит Брайан. — Непонятно, правда, зачем ему это нужно.
— Но мы не стали его ни о чем умолять, так что он обломался, — высказывает Роджер.
— Он провоцировал его на драку, — вдруг вспоминает Фредди. — Это точно была провокация.
— Он вел себя как настоящий мудак, — соглашается Роджер. — Но я не повелся… — и он рад, что не повелся и не напал на Джима, потому что стоит представить, чем это могло закончиться, — и становится страшно, ведь тогда Роджер поставил бы Фредди под удар. Его бы наверняка задержали, и его детка осталась бы наедине с этим чертовым Джимом Хаттоном, который наверняка стал бы шантажировать Фредди, а тот сделал бы всё, лишь бы с Роджера сняли обвинения о нападении… Роджер скрипит от ненависти зубами, он ненавидит Джима за все, даже за этот несостоявшийся шантаж, он клянется себе быть осторожнее впредь, ведь все, что случится с ним, отразится на Фредди.
— К Хаттону точно нельзя идти, — соглашается Бри, подумав. — Надо сделать наоборот! Пойти прямо в корпорацию!
Идея эта не вызывает ни у кого особой радости, а корпорация — доверия, но из двух зол выбирают меньшее, так что никто не спорит. Фредди набирает Вайнону, затаив дыхание, ему страшно, что она все подтвердит и скажет, что ничего нельзя поделать, и тогда последняя надежда на спасение рухнет… Тогда, возможно, и правда придется идти к Хаттону и делать всё, что он захочет, чтобы спасти ребят и Роджера от участи быть замороженными.
Вайнона не человек, она не спит, а потому сразу отвечает на вызов, являя свое изображение на экране. Фредди с помощью Роджера сбивчиво и кратко объясняет ей ситуацию и категорически заявляет, что никто из них не согласен ложиться в стазис.
— Я рада, что вы позвонили мне, — говорит Вайнона, — и мне жаль, что корпорация не может оградить вас от таких личностей, как Хаттон. Как только он начал копать под нас, мы стали копать под него, поэтому не стоит поднимать панику. Кроме того, я подумала о вашей безопасности и о безопасности Боуи и сразу же и приняла меры.
— То есть, нас не заморозят? — спрашивает Бри.
— Так вы с самого начала знали, что Хаттон копает под вас? Почему не остановили его? — удивляется Роджер.
— Уверена, что вы сможете избежать такой участи как стазис, — говорит Вайнона. — Конечно же, мы всё знали, Роджер, корпорация всегда и всё знает, у нас работают отличные люди. Не стоит сомневаться, что мы сможем защитить вас и свои интересы.
— Вы слишком самоуверенны, — замечает Дикон. — Лучше скажи, что ты придумала, чтобы спасти нас?
— Всё очень просто: вам нужно перестать быть нашими проектами. По закону для того, чтобы стать полноценным гражданином страны, вам надо прожить в этой стране пять лет, либо найти своих потомков и доказать с ними генетическое родство, либо заключить полноценный брак с гражданином этой страны, при условии, что он не будет фиктивным, конечно.
— Да, проще простого… — бубнит Роджер.
— Я нашла ваших родственников и родственников Боуи в том числе и уже отослала им письма с просьбой приехать. Дело осталось за малым — получить их официальное согласие сдать образцы на анализ, и вы получите гражданство. Проблема только с Фредди.
После этих слов на всех накатывает некоторый столбняк, с одной стороны — от облегчения, а с другой — от настороженности, когда речь заходит о Фредди.
— Я не смогла отследить родственную линию Фредди по генетической цепочке, след теряется в колонии на Акриш, в созвездии Кассиопея. Там довольно дикие нравы, и люди живут по-старинке, хранят записи о рождаемости в простых компьютерных файлах, так что, Фредди, если твой род продолжил свое существование, то для того, чтобы найти его, нужно взять генетические анализы у всех, кто живет на Акриш. Их найдут в том случае, если твои предки пустили там корни, а не переехали потом в другое место. Но все равно такая масштабная операция займет слишком много времени — на Акриш несколько миллиардов жителей, а прошло уже более двухсот лет. Я бы посоветовала тебе выбрать третий вариант и заключить брак с гражданином.
У Роджера от этих слов всё переворачивается внутри и кружится голова, у него ощущение, что он наелся ледяной сырой рыбы и сейчас блеванет — настолько ему плохо. Отдать Фредди за кого-то, когда недавно сам думал о браке с ним — больнее, чем отрезать конечность без анестезии, но он упрямо сжимает зубы, потому что качать права и запрещать он просто не имеет права, ведь если Фредди откажется из-за него, то ему грозит стазис.
— У меня нет никого на примете… — выдавливает из себя Фред, чувствуя на себе сочувствующие взгляды Бри и Дики. Больше всего на свете он хотел бы заключить брак с Роджером и даже мысли не допускал, что все может быть по-другому. Он в растерянности и не знает, что делать дальше, понимает одно: что он не хочет никого, кроме Роджера Тейлора. Наверное, от отчаяния в голову приходит неожиданная мысль. Если Роджер станет гражданином, то сможет ли он заключить брак именно с ним, а не с каким-то незнакомым человеком?
Ему непонятно, почему Вайнона не предложила им заключить брак между собой, хотя она знает, что они с Роджером встречаются, ведь, приезжая на занятия в корпорацию, они совсем не стеснялись ИИ и проявляли свои чувства более чем открыто. Да весь мир, наверное, знал бы, что Фредди Меркьюри влюблен в Роджера Тейлора, если бы корпорация не засекретила некоторые исторические данные о своих проектах.
Фредди молчит, не зная, как озвучить эту мысль, и ему на самом деле немного неловко говорить об этом при всех, поэтому он решает, что поговорит с Вайноной наедине чуть позже. Ему бы хотелось сначала всё уточнить, прежде чем делиться своими идеями с Роджером, ведь еще непонятно, как он отнесется к такой перспективе, ведь одно дело — встречаться, а другое — брак. Он кидает на Тейлора взгляд и видит его жутко хмурое и бледное лицо, им всем сейчас несладко, и меньше всего Фредди хочет поставить его в какое-нибудь безвыходное и неловкое положение вдобавок ко всему, что на них навалилось. Не будет ли он обузой, если попросит его о таком одолжении?
Вайнона не успевает ничего ответить на растерянное заявление Фредди, так как к их разговору присоединяется Боуи. Едва появляясь на экране с вытаращенными глазами, он орет:
— Это что, правда?!
— Я поставила в известность Николу и Теккера о текущей ситуации, — говорит Вайнона.
— Почему я узнаю всё последним, да еще и от своего спонсора?! — орет Боуи снова.
— Успокойся, мы бы позвонили тебе чуть позже, — говорит Фредди, на самом деле он даже не думал пока звонить ему, полностью поглощенный происходящим, но Дэвиду об этом знать не стоит. В конце концов, он бы все равно ему позвонил, так что вряд ли это можно назвать ложью.