Боуи картинно хлопает себя по лбу и раздосадовано стонет.
— Чёрт, я совсем про них забыл, со всей этой заморозкой! Слово «свадьба» теперь вызывает у меня неприятные ассоциации, — он ежится словно от холода, а Фредди сочувствующе похлопывает его по плечу, он лучше других знает, какой чуши могла наплести ему Никола, ведь он и сам едва не стал жертвой Теккера.
— Придётся тебе запастись терпением, потому как это не последняя свадьба в этом месяце, — откидывая подальше все мысли о чёртовых спонсорах, усмехается Фред.
Дэвид непонимающе хлопает большими глазами и едва не роняет на пол челюсть, когда Фредди демонстрирует ему кольцо.
— Не может быть, — ошарашенно выдыхает он, у Дэвида блестят глаза, и он, кажется, чертовски растроган: после всего, через что Фреду пришлось пройти, он просто рад знать, что тот получил своё счастье.
А Фредди в ответ только улыбается и кивает.
— Как видишь, вполне себе может, — говорит он.
Боуи теперь уже крепко обнимает и его и тихо шепчет куда-то в густую шевелюру:
— Ты ведь знаешь, что я немного в тебя влюблён, но, Фред, я очень счастлив за тебя, вы это заслужили.
— Эй, эй… Хватит уже! — возмущённо возникает Роджер и ревностно вытягивает Фредди из чужих рук, прижимая его к себе.
Фредди счастливо смеётся и шмыгает носом, готовый вот-вот расплакаться, но он обещает себе больше не рыдать, в конце концов, в его жизни и так хватило слёз на целую вечность вперёд.
— Чёрт возьми, ты посмотри — это ведь лазерный меч, как в «Звёздных войнах», — восторженно бросает Джон, прерывая их слезливую сцену и выводя на экран изображение странной длинной штуки.
Он, судя по всему, начал поиск подарков без них.
— Сомневаюсь, что кто-то из них оценит эту хрень, — фыркает Бри.
— Так я и не для них, — играя бровями, усмехается Джон.
— О нет, ты не принесёшь это сюда! — голосом строгой мамочки отвечает Брайан.
— Подарки, — напоминает всем Фред, — меч джедаев оставим на потом.
Выбор подарков оказывается весьма утомительным и долгим процессом, они ругаются, спорят, смеются и добивают ещё пару бутылок вина, прежде чем сделать заказ. Фредди немного пьян, но чертовски счастлив: просыпаясь с утра, он даже не думал, что новый день станет для него воплощением его самой смелой, самой сокровенной мечты.
1991
В Лондоне дожди. Они льют непроглядной стеной уже почти неделю, и небо серое, будто все яркие краски впитали в себя эти тёмные, дождевые тучи. Роджер не ждёт, что станет лучше, не ждёт солнца и тепла, он уже почти не верит в чудеса, но всё ещё верит во Фредди. Его пугают телефонные звонки, ведь каждый раз снимая трубку он боится услышать то, что до сих пор не может произнести даже мысленно, ему страшно жить, ведь однажды ему придётся проснуться в мире, где Фредди нет.
В студии тепло, и холодная, промозглая осень кажется лишь сонным маревом, где-то там, далеко от них, в другом мире. Роджер готов полжизни отдать за сигарету, но дымить при Фредди теперь непозволительно, а уйти не хватает сил. Он смотрит на измождённое болезнью лицо, на острые, слишком явно очерченные скулы и глубокие, тёмные как сам космос глаза, где плещется океан тоски, смирения и упрямства, ведь Фредди тут, поёт так, что дух захватывает, и ничто не может у него этого отнять. Но Фреду больно, и каждая строчка Mother Love пропитана этой болью — болью Фредди, Роджера, всех их — Роджер не уверен, что сможет слушать её после.
— Боже, Фредди, это невероятно, чёрт, — воодушевлённо бросает Дэнис, когда Фред берёт высокую, пробирающую до мурашек ноту, и, кажется, делает это с такой лёгкостью, что на секунду Роджер забывает, как на самом деле тяжело Фреду даётся каждая строчка.
Фредди застенчиво улыбается, и у Роджера всё плывёт перед глазами от невыплаканных слёз, потому что он смотрит и видит перед собой двадцатилетнего Фредди, с такой же смущённой улыбкой и готовностью покорить целый мир. И теперь вот мир у его ног, но только толку с этого, этот мир убивает его, и Роджер не знает, как это остановить.
— Может быть, отдохнёшь? — предлагает Дэнис, но Фредди упрямо качает головой, всё такой же упрямый, несговорчивый, не готовый идти ни на какие компромиссы.
— Добьём до конца, — отвечает он и опустошает стакан с водой до дна.
— Он молодец, — тихо произносит Джон, нарушая затянувшееся молчание.
Они теперь так редко говорят с друг другом, будто стали чужими, незнакомцами на улице, а может быть, всё дело в Роджере — каждое слово он воспринимает в штыки.
— А что ему ещё остаётся? — шипит он, и голос его полон отчаяния и болезненной злости на весь чёртов мир.
— Роджер, — укоризненно говорит Брайан, он пытается склеить хоть что-то, собрать по осколкам свою семью, но всё рушится, и у него опускаются руки.
— Оставь свой поучительный тон для своих детей, меня от него уже тошнит! — грубо отзывается Роджер в ответ, он хочет, чтобы все исчезли к чёртовой матери, вся эта реальность пошла рябью и растворилась как сон, он хочет проснуться и умоляет: «Фредди, разбуди меня, мне в универ к восьми».
— Мы не враги тебе, — отвечает Бри и вовсе не удивляется, когда Роджер срывается с места, отходя поближе к стеклянной перегородке и, слегка вздёрнув уголок губ, улыбается Фредди своей грустной, но нежной улыбкой.
Фредди улыбается в ответ.
Он допевает до конца и едва не валится с ног, тяжело оседая в кресло, которое поставили специально для него. Роджер забегает в комнату записи в эту же секунду, обеспокоенно присаживаясь рядом с Фредди на корточки, пытаясь разглядеть эмоции на заученном до мелочей лице. И Фредди болезненно морщится, дышит тяжело, отчего у Роджера к горлу подкатывает приступ паники, он и сам почти что задыхается.
— Фредди, что с тобой? Тебе плохо? Может быть, врача? — сыплет вопросами он, не в силах остановится.
Фред делает пару глубоких вдохов и отрицательно крутит головой, накрывая совсем холодную ладонь Роджера своими тонкими пальцами. У дверей уже столпились ребята, Дэнис и звукооператор.
— Я больше не могу, сейчас немного отдохну, и мы закончим, — тихо отвечает Фред и позволяет Роджеру буквально дотащить себя до небольшого дивана в студии.
Фредди больно и горько, ведь он был уверен, что у него хватит сил, он не думал, что ослабел настолько, но голос его не слушается, а перед глазами всё плывёт, и дело вовсе не в том, что он стал плохо видеть, он чувствует: у него кружится голова, и совсем-совсем нет сил. Но Фредди молчит, потому что голубые глаза Роджера полны страха и боли, и он уверен, что сможет потерпеть ещё чуть-чуть, чтобы Роджер не переживал. Он из последних сил сжимает холодные пальцы в своей руке и умоляет вселенную дать ему ещё немного времени, Роджер не готов, и Фредди не может оставить его так.
— Фред, поезжай домой, закончим завтра, — Дэнис глотает слова о том, что времени ещё много, ведь вовремя понимает, как жестоко это могло прозвучать.
— Поехали, Фредди, Дэнис прав, — умоляюще просит Роджер. — Вернемся, как только тебе станет лучше.
Но Фредди знает, лучше не станет уже никогда. А сердце рвётся от боли, потому что Роджер, милый глупый Роджер надеется, что это пройдёт, как простуда, стоит только немного полежать.
— Хорошо, — соглашается он, — вернёмся завтра.
Роджер слегка улыбается и тянется вперед, чтобы поправить Фредди воротник. И в этот момент Фреда вдруг накрывает непреодолимым по силе чувством отчаянья и сожаления о неслучившемся. Он представляет, как все могло бы быть, где-то там, в параллельной реальности, где он мог бы потянуться навстречу и оставить нежный, полный любви поцелуй на чувственных, приоткрытых сейчас губах. Как он мог бы целовать синие переплетения вен на тонких запястьях и свободно говорить «люблю». Фредди знает, отчего ему так горько умирать, он полон сожалений, полон несбывшихся надежд, он должен был хотя бы попытаться, хотя бы раз в жизни почувствовать вкус этих самых желанных на свете губ.
Роджер помогает Фредди встать, ревностно не давая приблизиться к нему никому другому. Они обязательно вернутся завтра, и он снова будет смотреть, впитывать в себя эмоции Фреда и слушать, наслаждаясь этим сильным, уникальным голосом.