Оба они высокие, у обоих есть по две руки и по две ноги, насколько позволяет видеть просторная одежда, но на этом сходство с людьми заканчивается. Если Фредди попросят описать их, он скажет, что это два больших зеленых яйца. Роджер, скорее всего, ляпнет что-то покруче, но, к счастью, дар речи при виде пришельцев у него пропадает.
— Мы с планеты Зулли, — говорит один, почти на чистом английском. — Я Заил, а это мой брат, Занам, — на первый взгляд они оба совершенно одинаковы, но если присмотреться, то заметно, что разрез глаз и форма широкого рта немного отличаются, да и зеленая кожа покрыта бороздками и пупырышками с разной интенсивностью.
— Нам, конечно, очень приятно, но мы тут не для того чтобы… — начинает Теккер, и его снисходительный тон заставляет Роджера отмереть первым.
Роджер обожает фантастику, в свое время он пересмотрел кучу фильмов, и то, что Теккер, кажется, собирается лишить его возможности, его личного первого контакта, чертовски бесит. Он бесцеремонно отталкивает Теккера плечом и выступает вперед, протягивая руку:
— Очень приятно! Я Роджер, а это мои друзья! — руки инопланетян едва теплые, скорее прохладные, а кожа ощущается тонкой, но крепкой.
Заил и Занам жмут руки каждому, кроме Теккера, который выглядит не очень довольным и не плещет желанием знакомиться. Ситуация кажется странной вдвойне от того, что их первыми узнали не люди, а жители с другой планеты. Остается только удивляться и догадываться, насколько далеко слава о «квинах» разрослась за прошедшие века. Но спросить у них ничего не получается, так как оба пришельца болтают без продыху и слова не дают вставить.
Заил и Занам источают восторг так явно и так громко, перечисляя любимые песни и вспоминая моменты, когда впервые услышали о группе, что на них уже начинают посматривать проходящие мимо и ничего пока не подозревающие пешеходы, но некоторые, особо любопытные, уже останавливаются чуть в стороне, прислушиваясь и всматриваясь. Любопытных глаз становится все больше с каждой секундой, пока кто-то с балкона не выкрикивает:
— Эй! Это же «Queen»!
И тогда несмело стоящие вдалеке люди начинают подходить ближе. Их словно магнитом тянет. Кто-то начинает снимать происходящее, и ситуация, наконец, поворачивает в совершенно неожиданную сторону.
— Не хочу показаться слишком наглым, но, может быть, вы споете нам? — просит подошедший к ним мужчина с маленькой девочкой на руках.
— Я тоже хотел спросить это, просто было неловко, — говорит Занам, а Заил кивает.
Фредди понимает, что просто не имеет права отказать, но медлит, его вдруг одолевает страх. Он никогда не боялся сцены, а тут руки трясутся, и он чувствует себя до того неловко, будто это его первый концерт. Что если его голос подведёт? Он ведь ещё ни разу не пел, после того как проснулся, даже не распевался. Сцена, пение — это настолько важно для него, что сделать ошибку или не попасть в ноту смерти подобно. Фредди всегда ответственно относился к вокалу, не проходило и дня, чтобы он не тренировался, но сейчас он вышел к людям, даже не зная возможностей своих обновленных голосовых связок.
Люди, и не только люди, смотрят на него с нетерпением в глазах, а он как идиот и рта раскрыть не может. К счастью ситуацию спасает Роджер — его тёплая ладонь крепко сжимается на плече Фреда. Тейлор ловит его взгляд, дерзко, совсем по-юношески улыбается и тихо пропевает первые слова песни:
— … anybody… find me…
— … somebody to love… — Брайан и Джон подключаются к Роджеру мгновенно, их не надо уговаривать или просить. Они окружают его, и Фредди физически ощущает их поддержку, и все его страхи растворяются мгновенно. На место страхов приходит оно — то самое ощущение, что заставляет сердце биться сильнее и входить в раж на сцене. Ощущения счастья, радости, полноценности переполняют его, и он улыбается, вслушиваясь в такой знакомый до боли мотив.
Он начинает петь, и голос его всё такой же сильный, а слова, кажется, такой старой и забытой всеми песни без труда слетают с языка:
— Each morning I get up I die a little
Can barely stand on my feet
Take a look in the mirror and cry
Lord what you’re doing to me
I have spent all my years in believing you
But I just can’t get no relief,
Lord!
Somebody, somebody
Can anybody find me somebody to love?
Их голоса прекрасно звучат в этом здании с высоким потолком, акустика тут великолепная, и Фредди нравится то, что он слышит. Он погружается в песню и закрывает глаза, отрешаясь от окружающей обстановки, только слушая. Поэтому он не видит, с какой скоростью увеличивается количество зрителей. Они не только вокруг них, столпились тесным кольцом, но и собираются на балконах — сверху вид не менее интересный. Огромный голо-экран на стене над входом вдруг идет рябью и начинает передавать изображение поющих ребят с высокой точностью, а над их головами, неслышно жужжа, летают мини-камеры, больше похожие на надоедливых комаров — настолько близко они иногда подлетают к лицам. Кто их запустил — непонятно, но никого, похоже, это не волнует.
От того что нет музыкального сопровождения, песня звучит немного по-другому, и кончается быстрее чем нужно, но Фредди знает, что они отпели ее на отлично, и это удивительно, потому что без подготовки он мог петь только в те времена, когда болезнь еще не взяла свое. Это было так давно, и Фредди даже не подозревал, как соскучился по этому. У него невольно выступают слезы на глазах. Допевая заключительный аккорд, он все же сбивается слегка, но для него это уже не важно, потому что это происходит оттого, что он счастлив. Он обхватывает своих друзей за шеи, всех скопом, и притягивает ближе к себе. Получается куча мала из улыбающихся лиц и поющих ртов.
Песня подходит к концу, и в огромном зале на секунду повисает тишина, а после пространство заполняют громкие аплодисменты. Люди ликуют — Фредди кажется, что ещё никогда их не встречали с таким восторгом — толпа шумит, непонятно, в какой момент людей стало так много.
Фредди прикрывает глаза и чувствует, как по щеке скатывается слеза счастья. Только на сцене он ощущает себя на одной волне со всем миром: он поёт и знает, что люди понимают его, и он не чувствует себя одиноким. Выступления всегда наполняют его жизнью, дают ему силы двигаться дальше. Фредди питается любовью публики, он живёт ею, но когда болезнь отобрала у него это, он поставил на себе крест. Никто не знает, чего ему стоило отказаться от концертов. Он думал, что больше никогда не испытает этого удовольствия, этого чувства полёта, когда, кажется, вся твоя жизнь сосредоточилась в этом самом моменте.
Где-то сверху громко свистят, и кто-то кричит «еще», аплодисменты не стихают, и особо настырные начинают чуть-ли не хором просить добавки.
Фредди переводит дыхание и, недолго думая, начинает петь Killer Queen. Он не знает, почему в его голове всплывают именно ранние песни из их творчества, может быть, потому что он снова чувствует себя молодым. Он даже пританцовывает под воображаемую музыку. Он практически слышит ее. Ребята, похоже, тоже. Они двигаются в унисон, покачиваясь и переглядываясь, в этот миг они единое целое.
Роджер тонет в знакомом до мелочей голосе. Никто не поёт как Фредди. Роджер за свою жизнь слышал много подделок, какие-то были лучше, какие-то хуже, но никто из них не был Фредди Меркьюри.
Поэтому он всегда считал чертовски хреновой идею выступать без Фредди. Он делал это лишь потому, что пытался поддержать Брайана, хотя каждый такой выход на сцену не приносил ничего кроме боли. Он знал, что это глупо, но каждый раз ждал, что вот сейчас Фредди выскочит на сцену в каком-нибудь ужасно ярком и облегающем костюме и споёт так, как умеет только он один, но этого не происходило, и с каждым таким концертом без Фредди Роджер постепенно умирал. Он миллионы раз прослушивал записи, чтобы не дай Бог не забыть прекрасный голос лучшего друга, но это совсем не то же самое, что слышать, как Фредди поёт вживую. Роджер едва в состоянии контролировать свои эмоции, позволяя голосу Фредди заполнить все клеточки своего тела, и он не в силах отвести от него глаз.
Перед выходом на улицу Фредди завязал волосы в тугой хвост, оголив шею, которая сейчас покрыта мельчайшими бисеринками пота, и Роджер любуется им вот уже фиг знает сколько времени. Он не может отвести глаз, а когда отводит, то его взгляд притягивается назад буквально за несколько секунд и прикипает к бьющейся жилке на шее. Некоторые длинные волоски выбиваются из хвоста и прилипают к шее сзади, и ему безумно хочется убрать их, коснуться пальцами кожи, почувствовать ее жар и влагу. Провести подушечками легко-легко по острым скулам, поддеть каплю пота, стекающую по виску, очертить плавную ушную раковину.