Фредди не требуется много времени, чтобы понять: именно он является причиной этого плохого настроения, так как Роджер демонстративно втискивается между Брайаном и Джоном на узкий диван, хотя рядом с Фредди полно места. Он желает доброго утра исключительно гитаристам, намеренно игнорируя вокалиста, а после с недовольным лицом тыкает вилкой в салат и громко хрустит капустой, не обращая внимания на неловкую тишину, повисшую в комнате. Конечно же, все замечают, что Роджер не в духе, а значит, нужно запастись терпением.
— Роджер, дорогуша, что-то случилось? — обманчиво мягко спрашивает Фредди. Брайан и Джон понимают: началось.
Так было всегда: если один приходит в хреновом настроении, то обязательно заведёт и другого, да так, что уже ни о какой репетиции даже речи идти не может. Но Роджер на удивление немногословен.
— Ничего, — хмуро бросает он, не поднимая взгляда от тарелки. Ему совсем не улыбается рассказывать все подробности сегодняшнего веселого утра у мозгоправа, который, кажется, вывернул ему весь мозг наизнанку и залез в душу с грациозностью гиппопотама, так что Роджеру теперь и его побить хочется, помимо Теккера.
Брайан и Джон незаметно переглядываются над лохматым пучком волос Роджера, ситуация оказывается куда хуже, чем они оба думали вначале. Одно дело, когда эти двое орут друг на друга и крушат всё, что под руку попадётся, но совсем другое, когда кто-то обижается. Брайан сразу понимает — дело дрянь. Роджер и Фредди ругаются крайне редко, ругаются по-настоящему, а не просто срывают друг на друге нервы. Они ругались от силы раза три за всю жизнь, и эти три раза Брайан помнит очень хорошо. Напряжение будет копиться до того момента, пока кого-то не сорвёт, а уж тогда… Брайану искренне жаль любого, кто окажется в непосредственной близости.
— Ясно, — холодно говорит Фредди. — Если у тебя есть претензии, лучше скажи сразу, потому что у нас сейчас репетиция, — добавляет он.
— Претензий нет, — бросает Роджер.
Его тон и обиженный вид просто вымораживают Фредди.
— Ребята, можете оставить нас на минуту? — просит он.
Ребят просить дважды не нужно, он уходят даже слишком поспешно.
Раньше Фредди никогда не сделал бы первый шаг. Он бы ходил, накручивая себя всё больше и больше, Тейлор, к слову, занимался бы тем же самым, а уже через пару дней они бы объявили друг друга чуть ли не врагами народа. Через три, когда ситуация накалилась бы до предела, они бы разнесли в хлам студию или чью-нибудь квартиру — тут как повезёт. Но Фредди чувствует, что стал умней, он слишком зависим от Роджера и его внимания, чтобы так глупо тратить время на обиды. Теперь Фредди ценит время как никогда раньше.
Когда за Брайаном и Джоном закрывается дверь и они с Роджером остаются наедине, напряжение становится ещё ощутимей. Роджер нервно закусывает нижнюю губу, смотря куда угодно, только не на Фредди. Он шарит рукой по карманам в поисках сигарет, не в силах избавиться от этой привычки.
— Я слушаю тебя, — говорит Фредди, он встает и подходит к окну, разглядывая картину на стекле — как настоящая. В комнате снова наступает тишина, прерываемая знакомым звуком тиканья часов на стене.
— Это ты хотел поговорить, — как можно равнодушней отвечает Роджер, хотя внутри у него бушует настоящий ураган.
Фредди отворачивается от окна, складывает руки на груди и в упор смотрит на сжавшегося на диване Тейлора. В этот момент барабанщик кажется ему каким-то побитым, и даже немного растерянным.
— Мы не сможем поговорить, пока я не буду знать, в чём виноват перед тобой и что вообще с тобой происходит сегодня, — Фредди смотрит своими бездонными глазами в самую душу, по нитке вытягивая из Роджера всё его мнимое спокойствие.
— А ты подумай, всё элементарно, у тебя не возникало бы подобных вопросов, если бы ты умел держать свои обещания, — Роджер непроизвольно повышает голос, хотя он давал себе установку не кричать.
— Думаешь, у меня с этим проблемы? — нервно постукивая пальцами по своему предплечью, спрашивает Фредди, и голос его полон сарказма.
— Думаю, очень серьёзные, — парирует Роджер, он понимает, что держать эмоции при себе уже не выйдет — они затронули больную тему.
— И когда, позволь спросить, я врал тебе? — Фредди понимает, что лукавит, он врёт ему на протяжении всей жизни, уже второй, к слову сказать. Врёт, когда говорит о своей «дружеской любви», когда обнимает «как брата», но Фредди понимает, что речь сейчас идёт не об этом.
— Когда? Ты действительно спрашиваешь «когда»? — уже кричит Роджер, он больше не в силах усидеть на месте, а потому встаёт с кресла. — Может быть, когда ты обещал мне не связываться с Полом или когда клялся, что завяжешь с дурью?!
— Я ведь завязал!
— Да, когда стало слишком поздно! Ты обещал, что с тобой всё будет хорошо — и что в итоге, Фредди? Что в итоге произошло? — Роджер не хотел этого говорить, но остановить себя нет сил. Эти слова сами слетают с языка.
Он просил Фредди быть осторожным, он умолял его не ввязываться в неприятности, как будто чувствовал, что всё это не закончится хорошо. Он никогда не говорил об этом вслух, но где-то глубоко внутри себя он был зол на Фредди за то, что тот оставил его так рано, он ведь, чёрт возьми, обещал.
— Так значит, ты винишь меня в этом? Винишь в том, что я умер? — Фредди не может поверить в то, что услышал. Да, конечно, он прекрасно понимает, что в том, что он заболел, его вины больше, чем чьей-либо, но слышать от Роджера упрёки в этом ужасно больно.
Роджера словно током прошибает от этих слов, он крепко закрывает глаза и мотает головой, пытаясь отогнать картинки прошлого, где Фредди не может даже встать с кровати без посторонней помощи.
— Заткнись! Не говори так!
Фредди становится страшно и стыдно за свои резкие слова, когда он видит, каким уязвлённым выглядит его друг.
— Роджер, прости, — он хочет подойти ближе, может быть даже обнять, но Тейлор выставляет вперёд руку, не давая приблизиться больше ни на шаг.
Он упирается ладонью прямо Фредди в грудь и чувствует, как заполошно стучит его сердце.
— Я не виню тебя в этом, я виню в этом себя, — Фредди хочет возразить, но Роджер не даёт. — Мы все видели, что тебе плохо. Мы знали, как ты одинок, я знал. Я хотел что-то сделать, Фредди! Хотел! Но ты так погряз в своих вечеринках, наркотиках и непонятных отношениях с Полом, что напрочь перестал меня замечать. Я знаю, ты не виноват в том, что произошло, но ты мог хотя бы раз снять чёртову трубку телефона и просто позвонить мне, может быть, тогда всё было бы по-другому!
Роджер кусает губы, на его прекрасном лице отражается столько боли, что Фредди кажется, будто его сбросили на землю, прямо с высоты этого огромного дома. Если бы Фредди мог отмотать время назад, он бы никогда не заставил Роджера страдать. Хотя сейчас они снова молоды, время и правда обратилось вспять, а Роджеру всё ещё больно из-за него.
— Я не знаю, что сказать, Роджер. Я мог бы извиняться хоть тысячи раз, но разве это изменит хоть что-то? Я не могу изменить прошлое, но я могу строить будущее, и в этот раз я не повторю своих ошибок, — говорит Фредди и осторожно накрывает ладонь Роджера своей рукой.
— Тогда зачем ты согласился на свидание с Теккером? — спрашивает Роджер, и глаза у него подозрительно блестят.
До Фредди наконец-то доходит, в чём дело: видимо, Роджер не спал, когда он уходил, и успел напридумывать себе невесть что. Это вполне в его стиле.
— Это не было свиданием, Роджер. Я согласился на ужин.
— Не строй из себя идиота, Фредди! Ужин, свидание — разницы нет, — резко бросает Роджер, а Фредди вдруг чувствует, как его окутывает приятное тепло от осознания того, что Роджер ревнует. Фредди не знает, какого рода эта ревность, но уверен, что она не имеет ничего общего с тем, что он успел нарисовать себе в голове.
— Послушай меня, Роджер. Только внимательно, ладно? — Роджер кивает. — Меня не интересует Теккер и его планы в отношении меня. Я согласился на этот ужин, чтобы лично ему об этом сказать, мне и самому уже чертовски надоели его похотливые взгляды в мою сторону. Плюс я решил воспользоваться моментом и разузнать немного больше о нашем будущем, да и вообще обо всём, что здесь происходит.