— Привет! — голос Джона громкий, словно он стоит рядом, хотя на самом деле — напротив своих дверей, метрах в десяти. Рядом с ним Брайан, оба смотрят на него, и Тейлор замирает в коридоре испуганным зайцем.
Роджер теряется, он не горит желанием рассказывать всю подноготную о том, что было вчера, но понимает, что просто так повернуться и уйти не может, надо сказать хоть что-то, но в голову как назло ничего не лезет — он все еще не проснулся до конца.
— Эй, ты чего, все в порядке? — спрашивает Брайан, когда молчание и игра в гляделки затягиваются.
— Да! — отмирает наконец Тейлор, он начинает отступать от ребят в противоположную сторону, к счастью, его комната не в тупике, именно там находится выход. — Я скоро буду! Не волнуйтесь! У меня просто сегодня с утра визит к… как это говорится… забыл! — восклицает он и радостно улыбается: не важно, мол.
Он надеется отвертеться ничего не значащими фразами и пробелами в памяти, но Вайнона рушит его планы, не понимая уловки, она от всей «души» помогает ему:
— Психолог. У Роджера сегодня с утра встреча с психологом, — говорит она.
Роджер едва сдерживается, чтобы не закатить глаза и не наорать на ИИ прямо тут, в коридоре, на глазах у ребят. Но ведь тогда придется объяснять, почему он такой нервный. Тогда эти двое точно не отвяжутся и обязательно начнут расспрашивать обо всех подробностях. Поэтому он машет им рукой и, прежде чем они успевают задать конкретные вопросы или просто подойти, почти бегом ретируется прочь, крикнув только, что опаздывает.
— Ты чудовище, ты знаешь? — не выдерживает он, когда заходит в лифт и едет на другой этаж, где обитают психологи.
— Вместо того, чтобы обзываться, лучше подумай, что ты скажешь мистеру Карти. Твоя неприязнь к вашему спонсору вызовет у него массу вопросов, — советует Вайнона.
— Скажу ему правду, ты ее и так знаешь, — буркает Роджер. Расшаркиваться с мистером Карти и беречь его психику Тейлор не собирается, тот получит все ответы и пусть живет с этим как хочет.
Теккер вызывает у Роджера отторжение с самого начала и в первую очередь потому, что положил глаз на Фредди, а во вторую — потому что он ведет себя как идиот. Роджер не может припомнить случаев из своей прошлой жизни, чтобы он так сильно ненавидел кого-то из ухажеров Фредди, кроме Пола. Но это он скорее списывает на предчувствие, чем на ревность. Интрижки Фредди раздражали Роджера, но все они были недолгими, и он не успевал возненавидеть проходящих мужчин, разве что сорвать на них свою, как он считал, дружескую ревность.
Кабинет у психолога под стать всему вокруг в этом здании — холодный и нежилой. Роджеру предлагают сесть на стул, больше похожий на кресло у гинеколога, и он едва не ляпает пошлость, но вовремя сдерживается. Закинув ноги на специальные подставки, которые, видимо, служат для комфорта клиентов, он пытается придать себе непринужденный и наглый вид.
— Мистер Тейлор, — говорит мистер Карти и смотрит на него исподлобья, отрываясь от разглядывания чего-то важного в своем планшете. Взгляд у психолога пронизывающий, а глаза нереально зеленого оттенка — слишком яркие, чтобы быть настоящими. — Давайте сразу будем говорить начистоту. Вы ничего не сможете скрыть от меня, так что даже не пытайтесь.
Роджер опускает ноги на пол и садится нормально. Он ожидал, что мистер Карти будет окольными путями лезть в душу и вытягивать из него личное с дотошностью цыган на рынке, просящих милостыню. Но тот, похоже, даже не хочет притворяться заботливым и чутким психологом, которому можно доверять. Роджер раздражен его наглым замечанием и в то же время удивлен прямолинейностью.
— И что, по-вашему, я хочу от вас скрыть? — задает он вопрос.
— Ваша реакция на невинное событие вчера вечером была чрезмерна. Я полагаю, она вызвана вашей личной заинтересованностью в мистере Меркьюри. Предлагаю вам рассказать мне все, чтобы не тратить зря мое и ваше время.
Именно это Роджер и собирался сделать, когда ехал в лифте, но наглость Карти его задевает, и он упрямится просто назло.
— А вы еще ничего не спросили, мистер психолог, — говорит он. — Я не знаю, что рассказывать, раз вы лучше меня все знаете, вот вы и расскажите!
Карти не реагирует так, как предполагает Роджер, вместо этого он снова опускает глаза в свой планшет, словно видит там нечто интересное, и Роджеру вдруг невероятно сильно хочется тоже взглянуть на экран.
— Вчерашние показания говорят мне о том, что вы хотели совершить правонарушение, — говорит наконец Карти и снова смотрит на Роджера пронизывающим взглядом. Его взгляд навязчив и чрезмерен, и Роджеру хочется плеснуть в лицо мозгоправу водой из стакана. К сожалению, стол, разделяющий их, пуст.
— Как вы вообще тут живете? — спрашивает он. — Даже попить нет!
— Вы хотите пить? — спрашивает Карти, снова кидая взгляд на планшет. — Судя по вашим показателям, вы напряжены и пытаетесь скрыть от меня что-то.
— А у вас там что, детектор лжи? — удивляется Роджер.
— Именно, мистер Тейлор. А теперь ответьте мне на вопрос, почему вы хотели причинить вред мистеру Теккеру, ведь это благодаря ему вы тут и у вас есть вторая жизнь.
Мистер Карти ждет ответа очень внимательно, его глаза смотрят испытующе и серьезно, и Роджер, как ни пытается, не может учуять в человеке напротив фальши, зато есть какой-то железный стержень. Ему страшно говорить правду, но и скрывать ее в данный момент нет смысла — все равно ведь докопается. Его сердце екает на пару мгновений. Он никому еще не говорил этого, он даже вслух сам себе этого не говорил, а тут вынь и положи перед мозгоправом на стол всю голую правду.
— Я люблю Фредди, — выдавливает он из себя, у него кружится голова от собственной смелости и от волнения тоже. — Я его ревную, потому что люблю.
Мистер Карти, похоже, доволен.
— Очень хорошо, — говорит он совершенно искренне. — Я рад, что вы признали это, теперь вам станет легче.
— Мне ни фига не легче! У меня руки трясутся! — рявкает Роджер, адреналин действительно зашкаливает, он чувствует жар и дрожь в руках.
— Это пройдет, — успокаивающе говорит Карти, поглядывая на планшет и обратно, и на сей раз взгляд у него не такой острый, как вначале, скорее добрый. — Скажите, как давно вы любите Фредди?
Роджер чувствует, как сухо становится во рту, ему очень хочется прекратить этот разговор, он его смущает и страшит, но мистер Карти неумолимо ждет ответа, и Тейлор говорит:
— Мне кажется, всю жизнь.
Вообще, если вспоминать, то что он чувствовал, когда Фредди закатывал вечеринки и трахался направо и налево? Насколько глубоко он таил в себе свою влюбленность, любовь — называть как угодно, — что не понимал своих чувств столько лет?
— Вчера, я так понимаю, настал момент осознания, — констатирует мистер Карти. — Но почему именно вчера?
— В моей прошлой жизни не было места подобным отношениям, — зло бросает он, но за этой злостью слышится боль.
В то время такие отношения порицались, а он был зациклен на своём желании показать всему миру свою исключительную гетеросексуальность. Он так боялся осуждения родных, общества, друзей и знакомых, что даже задумываться о чем-то подобном самому себе не позволял. Наверное, именно поэтому он восхищался Фредди, его смелостью, его талантом, а глубоко в душе ещё и красотой, при этом не осознавая подоплеки этого восхищения. Что до вечеринок, то он просто об этом не думал…
— И вы гнали от себя подобные мысли? — спрашивает Карти, в его голосе слышится мягкость, и она не раздражает, как насквозь фальшивая жалость.
— Я даже их не допускал, — отвечает он.
Он погружался в работу, у него у самого была сексуальная жизнь, потом отношения, потом другие, и он тонул в них как в болоте, почти захлебывался, но каждый раз выбирался, и где-то на краю сознания он всегда помнил: Фредди. К сожалению, это не помогло ему сделать все правильно.
Роджер всё ещё ненавидит себя за то, что не был рядом с Фредди в тот момент, когда он нуждался в поддержке как никогда раньше. Возможно, если бы он был рядом, не боясь своих противоречивых чувств, всё могло бы сложиться иначе. Ведь, когда Фредди не стало, Роджер понял: ничто в его жизни не было важным, если не было Фредди. Работа, вереница безымянных любовниц и даже жён и детей — всё вдруг потеряло всякий смысл. Весь его мир был завязан на Фредди Меркьюри.